Враг невидим. Юлия Федотова

десять уже столпилось вокруг продырявленного тела мятежника, другие их теснили, лезли посмотреть. Но перед лейтенантом расступились.

      – Ого! – присвистнул тот. – Это чья же работа?

      – Его, сэр! – сержант кивнул на Веттели.

      – Моя, сэр! – отчаянно признался тот. В голове ещё не было ясности, он вдруг вообразил, что совершил что-то предосудительное, и расплата близка.

      Но лейтенант вдруг рассмеялся и дружески хлопнул его по плечу, как недавно сержанта.

      – Ну, ты молодец, парень! Когда налетим на голема, буду знать, кого выпускать с фламером! Ты, часом, не маг?

      – Нет, сэр. В школе учили.

      Лейтенант обернулся к своим людям, молвил назидательно, в продолжение какого-то прежнего спора:

      – Слышали, парни? Вот вам наглядная польза от учения. А вы – «только бумагу марать»! Темнота!

      Лица солдат стали уважительными.

      А Веттели, наконец, нашёл в себе силы приблизиться к телу врага, павшего от его руки. Вдруг напало нездоровое любопытство: сохранился у него позвоночник, или тоже выгорел? Заглянул в дыру, увидел толстую гусеницу на зелёном кустике травы. А позвоночника не было.

      Он стоял и смотрел, пока сержант не увёл его прочь, обняв за плечи:

      – Идёмте отсюда, сэр. Ну, что там разглядывать? Ничего интересного, хлебните-ка лучше арака.

      Нет, это оказалось совсем не лучше! Огненное пойло обожгло всё внутри, вызвало слёзы и мучительный кашель. Веттели испугался, что над ним станут смеяться, но лица солдат оставались уважительными и сочувственными. В самом деле, чего тут смешного? Каждый помнил себя в таком положении, каждый когда-то пил арак в первый раз.

      Мимо провели троих пленных. Один вдруг рванулся в сторону, упал на колени перед прожжённым телом соплеменника и принялся что-то быстро-быстро бормотать. Сержант вдруг выхватил из рук ближайшего солдата винтовку, сунул Веттели в руки и заорал на ухо:

      – Коли!

      Не такой уж бесполезной оказалась короткая офицерская подготовка. Рефлексы сработали раньше разума, штык вонзился в мягкое. Густой струёй брызнула кровь. Пленный повалился навзничь, прижав руки к горлу. У него было совсем юное, смуглое и нежное лицо – ровесник Веттели, или даже чуть младше.

      Так он убил во второй раз.

      Убил, потом выронил винтовку и спросил обморочно:

      – Зачем?

      – Иначе было нельзя, – пояснил подоспевший лейтенант. – Этот ублюдок – родственник убитого: сын или брат. Он вас проклинал. Если бы вы не успели остановить его своей рукой прежде, чем он дочитает мантру, вам конец. Эти мерзавцы умеют проклинать. Вернёмся в лагерь – подыщем вам трофейный амулет, наверняка у кого-то из ребят есть запасной… Всё, уходим! Командуйте, сержант.

      Команда прозвучала, солдаты привычно стали в строй. Только десять человечьих тел и одно лошадиное остались лежать в траве. Четверо из убитых значили для Веттели очень много. Он в первый раз терял друзей. Над ними уже кружили жирные мухи, садились на раны и лица, заползали в рот.

      – Сэр! – он хотел, чтобы голос звучал ровно, но вышел жалобный стон. – Мы