Прежде чем иволга пропоет. Елена Михалкова

ковер, опоясывающий поляну. В грязи следов не осталось… А во мху?

      Шаг за шагом я обследовала ковер и наконец нашла то, что искала: несколько глубоких вмятин, сломанные веточки, медленно распрямляющиеся травинки. Здесь шли, и шли совсем недавно.

      В двух шагах от меня мох дыбился, как животное, выгибающее спину. Я села рядом, захватила ворсинки ладонью, точно шкуру, и потянула на себя. Ковер оторвался от земли неожиданно легко, и я повалилась на спину.

      Она лежала под ним. На животе, с закрытыми глазами. По ее щеке полз крошечный муравей, вокруг начинали копошиться еще какие-то насекомые, в чей мир вторглись без спроса. Под виском, как подушка, – большой камень.

      Я, кажется, выругалась вслух, или сказала «господи боже мой», или и то и другое. Подползла, прижала пальцы к шее, над багровой бороздой с припухшими краями. Тихий, но отчетливый пульс заставил меня отдернуть руку. Я перекатила ее на спину, прижалась ухом к ее груди – и снова почувствовала слабые толчки.

      На этот раз я точно сказала «господи боже мой».

      Она была жива.

      Я действовала очень быстро и, как мне казалось тогда, без участия сознания. Немного запрокинула ей голову, выдвинула ее нижнюю челюсть – это получилось на удивление легко – и проверила, не запал ли язык.

      Чем дольше я на нее смотрела, тем яснее понимала, что не сделаю то, что требуют нормальные люди.

      Я не побегу на базу. Не сообщу о второй жертве. На меня не повесят два трупа.

      Хотя это-то еще не труп.

      Несколько секунд я об этом сожалела. С трупом у меня не было бы никаких хлопот. Я бы оставила ее здесь, прикрыла мхом, а сама вернулась бы домой за документами, а там ищи-свищи! Попробуй, найди автостопщицу!

      Полумертвая тетка закрыла мне этот путь своим большим тяжелым телом. Завалила, так сказать, приоткрытую дверь.

      Жизнь приучила меня не паниковать попусту. Решение, принятое в паническом состоянии, – худшее из возможных. В конце концов, давайте смотреть на вещи здраво: не я лежала во мху со следом от удавки на шее. И – нет, я бы не поменялась с ней местами.

      Положение мое было безрадостным. Но не безвыходным.

      Ответ пришел сам, стоило мне подумать о выходе.

      Я вернулась быстрым шагом к коттеджам. Дети, слава небесам, играли на другой стороне озера и не заметили меня. Вторая удача: лодочника в его берлоге не оказалось.

      Я просочилась в приоткрытую дверь. Взяла с верстака большой нож, проверила пальцем остроту. Чухрай затачивал свои инструменты как следует.

      Четыре лодки на берегу возле хибары были закрыты брезентовым полотном, закрепленным с одной стороны на металлических стойках, а с другой прижатым к земле кирпичом. Я отбросила в сторону кирпич, откромсала ножом широченный кусок брезента, быстро скатала в рулон. С сожалением вернула нож на место. С оружием я чувствовала себя увереннее, но спрятать его мне было некуда. К тому же внутренний голос подсказывал, что кража ножа – серьезное дело для Гордея Богдановича, и он может затеять расследование. Брезент спишут на рыбаков и махнут рукой.

      В конце концов, в кармане у меня с