Забавы высших сил. Марина Серова

опять перешла почти на крик Костромская. – И то, что на правом бедре обширная гематома от сильного ушиба, и то, что раздроблена грудная клетка с последующими повреждениями жизненно важных органов, то есть сердца и легких… – Тут она запнулась, громко всхлипнула и снова поднесла платочек к лицу. – И головной мозг…

      – А кем вы работаете, Анастасия Валентиновна? – перебила я ее вновь зарождающиеся рыдания, поскольку меня некоторым образом удивили ее познания в медицине.

      – Сейчас я на пенсии, уже два года. По возрасту сразу ушла, – всхлипнула она. – А раньше работала медсестрой в нашей первой градской больнице, что на улице Репина.

      – Понятно, дальше, – попросила я, прикинув, что ей всего пятьдесят семь.

      – И с этим заключением я пошла в свою больницу, к знакомому патологоанатому, и Сергей Владимирович мне сказал, что по этому заключению определенно понятно, что Аркашеньку машина не только сбила, но еще и переехала потом. Будто специально. Да вот оно у меня, взгляните сами, – полезла она в свою сумку, извлекая соответствующий документ.

      Я бегло прочитала написанное и поняла, что доля правды в сказанном клиенткой существует. Она между тем продолжала:

      – Вот видите, сначала его по ногам машина ударила. Он у меня высокий, длинноногий… был. Удар сначала пришелся по середине бедра, а уж потом… Это что ж за изверг такой был?! За что?

      – Успокойтесь, соберитесь, – посочувствовала я ей, возвращая заключение судмедэксперта. – И что же вы предприняли дальше? Сразу – ко мне?

      – Нет, сразу пошла опять в милицию, или полицию, черт их разберет. Говорю: так, мол, и так, не может быть, чтобы случайность такая, тычу им этим заключением. А они объясняют мне, что, скорее всего, водитель сбившей моего сына машины был в сильном алкогольном опьянении. Сначала сбил как будто, а потом стал разворачиваться и случайно наехал на него лежачего. Случайно! Вы представляете, каким это надо быть пьяным, чтобы так… Это как?!

      – Ладно, допустим, это невозможно. Хотя в жизни возможно и не такое. Но есть ли у вас основания полагать, что ваш сын кому-то так сильно насолил, что его захотели убить? – резонно поинтересовалась я.

      Анастасия Валентиновна поморщила мясистый нос, задумалась на минуту, а потом выдала:

      – Боюсь, что мог он нажить себе врагов. Характер у него был задиристый. С детства еще. Но это потому, что не терпел несправедливость! А так мальчик он был порядочный, трудолюбивый и честный, – поспешила она оправдать сына. – Мне всегда помогал. Животных очень любил. Вот притащит какого-нибудь котенка полудохлого и выхаживает его или голубя подраненного. Даже мышонка почти слепого в подъезде нашел и домой притащил! В банке трехлитровой его выкармливал, а когда тот подрос, выпустил. В лес специально ездил! А я никогда не возражала. Да и отец его – тоже. Шутил, правда, иногда: «Тебе надо было девочкой родиться или стать ветеринаром, когда вырастешь». Добрый был ребенок, добрый. Ничего не скажешь. А как повзрослел, ну, чуть пожестче стал. А как еще в нашем-то мире прожить?..