Кесари и боги (сборник). Вера Камша

обвиняемому, а не доносчику. Тогда еще младший дознаватель объявил, что клеветник действовал по наущению дьявола из желания погубить невиновного, уничтожив его руками братьев по вере и по оружию.

      Они с обвиняемым выпили вина и пожали друг другу руки, а ночью отпущенный на поруки сбежал. В Лоасс, где и находится по сей день. Хайме спасла его откровенность. Он рассказал инкверенту Торрихосу все, не догадываясь, что Коломбо это уже сделал. Так брат Хуан узнал, что фидусьяры не только поучают, а возмущение, клятвы и даже слезы не стоят ничего.

      – Святой отец, отпущенное Бенеро время истекло.

      – Хорошо. Хоньо Бенеро, вы вспомнили тех, кто является вашими личными врагами?

      – У меня нет личных врагов, – решительно объявил суадит, – те, кто дал на меня показания, сделали это не из мести, а из выгоды. Они показали бы на любого.

      – Кого вы имеете в виду? – сухо уточнил Хайме. Похоже, он влип в одно из тех дел, что длятся годами и неизвестно почему стягивают к себе несопоставимые со своей значимостью силы.

      – Последователей того, кто мечтал о сребрениках и получил их. Таковых слишком много, чтобы знать их всех, но первого звали Иуда.

      – Это новая секта?– встрепенулся Коломбо. – Новая, подлежащая осуждению секта, поклоняющаяся предателю и корыстолюбцу? Пусть говорит, он будет прощен… Скажи ему об этом!

      – Вас преследуют поклоняющиеся Иуде? – Мозги у Коломбо оставались птичьими, но спросить проще, чем не спросить, а потом объясняться.

      – Я не знаю таких. – На лице врача проступило нечто похожее на удивление. Раньше Хайме тоже бы удивился.

      – Мы вернемся к этому вопросу позже, – увильнул инкверент, утыкаясь в уже знакомые бумаги. Маркиз де Мадругана дожил до восьмидесяти девяти лет и умер своей смертью. Состояние у старика было немалое, соответственно, и завещание вышло длинней осенней ночи. Бенеро упоминался ближе к концу под суадитским именем. Сведений о том, что врач когда-либо крестился, не имелось, следовательно, обвинения в ереси отпадают, равно как и обязательная присяга. Необращенный не может клясться на Распятии «преследовать, раскрывать, разоблачать, способствовать аресту и доставке в Святую Импарцию всех, о которых я знаю или думаю, что они скрылись и проповедуют ересь».

      – Хоньо Бенеро, вы скармливали собакам по субботам человеческое мясо? – Спрашивать так уж спрашивать! – Среди ваших книг есть запрещенные Церковью?

      – Я кормлю собак мясными обрезками с рынка во все дни недели, – как ни в чем не бывало ответил Бенеро, – и я не знаю, какие книги запретила мундиалитская Церковь. Я суадит.

      – Где вы отправляете свои обряды?

      – Я их не отправляю.

      – Но вы суадит?

      – Да.

      Что ж, спешить некуда…

      – Почему вы приобрели дом в христианском квартале?

      – Мне он понравился.

      – Вы встречаетесь с другими суадитами?

      – Если им требуется моя помощь.

      А