Ходорковский. Не виновен!. Наталья Точильникова

говорит Зоя Алексеевна, сдвигая пластиковую ленту на правильное число.

      – А что это за дата?

      – День, когда его арестовали. Мы услышали по телевизору и боялись им говорить.

      – Его родителям?

      – Да. Приходим, а они уже знают!

      Вот и она.

      Марина Филипповна заходит в комнату. Я встаю, называю себя.

      Она очень похожа на сына (нет, конечно, он на нее): те же тонкие черты лица и обаятельная улыбка.

      – Ну, пойдемте, поговорим, – предлагает она.

      И мы проходим в соседнюю комнату.

      Садимся, и я достаю диктофон.

      – Это не смутит?

      – Нисколько.

      Марина Филипповна не любит вспоминать о дворянстве: «Ну, зачем вам это! Дворянство, не дворянство – какая разница? Я же ничего этого не видела, ничего не знаю. Да и мама моя уже плохо помнила. Когда началась революция, ей было двенадцать-тринадцать лет. Мама никогда не носила серьги. Ну, иногда клипсы надевала. Я как-то ее спросила: «Почему у тебя проколоты уши, а ты серьги не носишь?» Она говорит: «А я помню, как вырывали серьги из ушей, вместе с ушами во время революции»».

      Еще в роду был архитектор – реставратор православных храмов – дед по отцовской линии.

      – Михаил Борисович – верующий человек? – спрашиваю я.

      – Мишка-то? Я не знаю. Как вам сказать? Это дело такое, очень интимное, – говорит Марина Филипповна. – Мы с ним никогда об этом не говорили, хотя он очень хорошо знает православную литературу и культуру, разбирается в вопросах религии. Если говорит со священником, то почти на равных. Прочитал всего Меня. Сказал мне: «Почитай Меня! Потом обсудим». Я начала читать, но многое не поняла. Миша помогал церкви – помогал восстанавливать, помогал изданию православной литературы. Патриарх Алексий наградил его орденом. И грамота есть за восстановление церквей. А когда Патриарх дал орден прокурору Устинову в год ареста Миши, я сказала невестке: «Я бы этот орден Алексию обратно отослала!».

      Михаил Борисович – кавалер ордена святого благоверного князя Даниила Московского II степени.[9]

      Я вспомнила, что уже в заключении, в Краснокаменске, Ходорковского навестил священник, отец Сергий Таратухин. После разговора с ним Сергий, бывший диссидентом еще в советское время, отказался освящать здание тюремной администрации, потому что в колонии содержится политзаключенный. То есть не божье дело творится! Вскоре его лишили сана и, следовательно, средств к существованию. И на сайте «Пресс-центра» организовали сбор пожертвований для его семьи. По-моему, до сих пор собирают.

      – Его адвокат была по делам в Греции. Она сама верующая, и вот что мне рассказала: «Сижу я в отеле, а в это время в дверь заглядывают две монашки». А у нее на столе стояла Мишина карточка. Они говорят: «Вы его знаете?» Она: «Да». Они: «Это, наверное, неспроста, что мы ошиблись комнатой, сейчас мы ему что-то передадим». И побежали, принесли четки.

      – Мы приходили с работы в шесть часов, – продолжает Марина Филипповна. – Миша был в яслях, потом в

9

Орден Русской православной церкви. Награждение производится за заслуги в возрождении духовной жизни России.