Реванш Сталина. Вернуть русские земли!. Игорь Пыхалов

их все»[299].

      Польский Прометей. Художник Орас Верне, 1831 год.

      Князь Пётр Вяземский в одном из своих писем сокрушённо писал: «Что делается в Петербурге после взятия Варшавы? Именем Бога (если он есть) и человечности (если она есть) умоляю вас, распространяйте чувства прощения, великодушия и сострадания. Мир жертвам! Право сильного восторжествовало. Таким образом. Провидение удовлетворено. Да будет оно прославлено, равно как и те, кому сие надлежит; но не будем подражать дикарям, с песнями пляшущими вокруг костров, на которые положены их пленники. Будем снова европейцами»[300].

      Что самое интересное, настоящие европейцы как в то время, так и позже вовсе не стеснялись самым зверским образом расправляться с бунтующими неграми или индусами, неуклонно ставя прагматические интересы выше всякого вздора насчёт «великодушия и сострадания». Однако эта простая и очевидная истина не укладывалась в головы антинационально настроенной российской «образованщины». Им, воспитанным в духе презрения ко всему русскому, сама мысль о том, что высшей ценностью являются интересы России, а не абстрактные моральные принципы, казалась дикой и нелепой.

      В не слишком известном по понятным причинам стихотворении Пушкин рисует омерзительный образ российского либерала:

      Ты просвещением свой разум осветил,

      Ты правды чистый лик увидел.

      И нежно чуждые народы возлюбил

      И мудро свой возненавидел.

      Когда безмолвная Варшава поднялась

      И ярым бунтом опьянела,

      И смертная борьба меж нами началась

      При клике «Польска не згинела!»,

      Ты руки потирал от наших неудач,

      С лукавым смехом слушал вести,

      Когда разбитые полки бежали вскачь

      И гибло знамя нашей чести.

      Когда ж Варшавы бунт раздавленный лежал

      Во прахе, пламени и в дыме,

      Поникнул ты главой и горько возрыдал,

      Как жид о Иерусалиме.

      Получив за усмирение мятежа титул князя Варшавского, Паскевич был назначен наместником в Польше. На этом посту он пребывал в течение 25 лет, действуя строго, но справедливо, за что заслужил у прогрессивной общественности славу «душителя польской свободы».

      В отличие от своих старших братьев, Николай I был достаточно твёрдым правителем. Согласно его манифесту от 14(26) февраля 1832 «О новом порядке управления и образования Царства Польского» конституция 1815 года упразднялась, Польша лишалась собственной армии и сейма, сохраняя лишь административную автономию[301]. Кроме того, император приказал забрать из семей польских аристократов всех мальчиков в возрасте 7–9 лет для воспитания их в Тульском кадетском корпусе.

      Урока хватило надолго и вплоть до окончания царствования Николая I поляки сидели смирно. Однако стоило взошедшему на престол Александру II дать послабление, объявив амнистию участникам восстания 1830–1831 гг., как в Польше

299

Шильдер Н.К. Император Николай I, его жизнь и царствование. Кн. 2. М., 1997. С.353.

300

Там же. С. 353–354.

301

Полное собрание законов Российской Империи. Собрание второе. ТЖ 1832. СПб., 1833. С. 83–90.