Слово и «Дело» Осипа Мандельштама. Книга доносов, допросов и обвинительных заключений. Павел Нерлер

с которым уже не было разрешено общаться.[252]

      29–30 мая Осип Эмильевич и Надежда Яковлевна провели в поезде.

      Не одни, а под неусыпным надзором «троих славных ребят из железных ворот ГПУ» – своих конвоиров. Согласно уставу конвойной службы, существовали эшелонное конвоирование (Мандельштам еще столкнется с ним в 1938 году[253]), пешее и так называемое особое, когда конвоирование осуществляется в индивидульном порядке и по особому распоряжению. Именно с этим видом конвоирования, похоже, и столкнулся О.М. на этот раз. Конвоиров ему заказали не из внутренних или конвойных войск и уже тем более не из милиции (случалось и такое), а из низового состава ОГПУ, вооруженных скорее всего наганами.

      Собственно, они так и назывались: спецконвой ОГПУ, и старшего из троих звали так же, как и конвоируемого, – Осипом. Во внутреннем кармане у него лежал запечатанный конверт в выпиской из протокола Особого Совещания, который надлежало доставить в чердынскую комендатуру – цитирую предписание – «вместе с личностью осужденного, следуемого спецконвоем в ваше распоряжение, для отбывания высылки»[254].

      Первою целью на их маршруте был Свердловск. Там, в областном центре, по-видимому, надлежало сделать соответствующую отметку. Когда бы не это, то самый короткий путь в Чердынь пролегал бы через Пермь.

      В пути у О.М. усилился душевный недуг, обозначившийся во внутренней тюрьме: напряженное ожидание казни, навязчивая идея самоубийства. И вместе с тем он сохранял адекватность восприятия и присущее ему чувство юмора. Иначе бы не сочинил 1 июня в Свердловске, на полпути из Москвы в Чердынь, следующую трагикомическую басню:

      Один портной

      с хорошей головой

      Приговорен был к высшей мере.

      И что ж? – портновской следуя манере,

      С себя он мерку снял

      И до сих пор живой.

      Жанр «басни», на пару с «маргулетами», в тридцатые годы явно заменил О.М. «Антологии глупости», столь любимые им и его товарищами в десятые и двадцатые годы. О.М. словно бы соревновался в жанровом остроумии и громкости смеха с Николаем Эрдманом – бесспорным королем басенного жанра, автором[255], например, такого шедевра:

      Вороне где-то Бог послал кусочек сыра…

      – Но Бога нет! – Не будь придира:

      Ведь нет и сыра!

      Талантливо упражнялся в этом жанре и другой знакомец О.М. – и тоже сиделец – Павел Васильев. Вот пример из протокола его допроса в марте 1932 г. [256]:

      Гренландский кит, владыка океана,

      Раз проглотил пархатого жида.

      Метаться начал он туда-сюда.

      На третий день владыка занемог,

      Но жида он переварить не мог.

      Итак, Россия, о, сравненье будет жутко —

      И ты, как кит, умрешь от несварения желудка

      Но мандельштамовская басня о портном – особенная, в ней не столько искрится поэтическое остроумие, сколько мигают светлячки мандельштамовского видения того, что с ним на Лубянке произошло.

252

Там же. С. 116.

253

См.: Никольский, Поболь, 1999. С. 43–47.

254

ЦА ФСБ. Следственное дело Р-33487 (Мандельштам О.Э.). Л. 36. Оборот «Формы № 54».

255

В данном случае соавтором – с Владимиром Массом.

256

Растерзанные тени, 1995. С. 82.