Орден для поводыря. Андрей Дай

как можно теперь, когда сломанные человеческие фигурки еще не прибраны, не преданы земле, есть жареное мясо и пить водку. Это же как нужно к жизни относиться, чтобы…

      – И правда, Герман Густавович, – неожиданно поддержал денщика капитан. – Пойдемте. Полдень уж давным-давно миновал, а у нас с вами с утра маковой росинки… А здесь и без нас обойдутся.

      – Как-то не хочется, – искренне признался я, тем не менее вставая с травы.

      – Это из вас еще сражение не вышло, – приговаривал Принтц, аккуратно подхватывая меня под локоть и утягивая в обход бастиона на удивительно зеленый в этом серо-ржавом краю луг. – Организм, знаете ли, все еще в баталии. По себе знаю. Я вот тем годом по Туркестану хаживал, так…

      Трупы действительно выглядели неаппетитно. И не стоило их разглядывать. То ли дело насаженные на шомпола ароматные, пузырящиеся кипящим жирком мясные кусочки. Мм! Живот тут же отозвался довольным урчанием. Гера мысленно потер руки в предвкушении пира.

      Пучок тоненького, остренького дикого лука. Горсть серой соли на тряпице. Несколько отварных картофелин. Размякшее на жаре, оплывшее по краям, нарезанное толстыми ломтями сало. Несколько испеченных на камнях лепешек. И мясо. Господи, как же я далеко от хрустящих скатертей, снежно-белых салфеток, холодных бликов хрусталя и обманчивой глубины серебряной посуды! Где-то мои нежно любимые сдобные булочки с корицей? Где тающее на горячем хлебе сливочное масло? Пельмешки… О-о-о! Крепенькие, умело закрученные в «сатурны» пельменьчики. Посыпанные перцем и политые сметаной!

      А рука, пока я предаюсь мечтаниям, уже хватает обжигающие, еще слабо шкварчащие куски. Пучок лука в соль. Много ли надо усталому, голодному телу!

      – За победу! – Андрей Густавович поднимает небольшую походную рюмочку с хлебным вином.

      – Надо, – кивает моим сомнениям доктор Барков. – Примите на веру.

      Да и грех это – не пить с командовавшим обороной крепости офицером за его доблесть. Поднимаю чашу:

      – За вашу доблесть и стойкость, господа русские воины!

      В кулаке Безсонова рюмка превращается в наперсток, но он и его умудряется поднять как-то торжественно. Миша Корнилов стесняется траурно-черных ногтей, но тоже берет напиток. Это и его победа. Это он личным примером, шашкой и допотопным однозарядным пистолем отбил попытку неприятеля влезть с тылу. Тогда-то шальная стрела и поранила невезучего солдатика.

      Хлеб есть хлеб. Человечество придумало тысячи коктейлей, сотни способов выпить хмельной напиток и десяток видов идеальной закуски. Только так ничего и нет лучшего, чем занюхать хлебную хлебом. И заесть горячим мясом. Все-таки наши далекие предки были хищниками, что бы там археологи себе ни навыдумывали.

      – Вашбродь, пищали туземные куды складывать? – Артемка так и не освоил этикет. А может, и ну его? Кто еще станет меня веселить?

      – М-да, – озадачился Принтц. – Действительно – пищали… Ничего полезного…

      – Скажи, пусть сюда сначала несут. Посмотрим