Любимец Гитлера. Русская кампания глазами генерала СС. Леон Дегрелль

все кончено. Все указывало на это. Они спрятались, потому что боялись. Пошли дожди. С опушек тополиных рощ, с соломенных крыш изб, где они прятались, они заметили, что эти великолепные войска рейха, которые произвели на них такое сильное впечатление, больше не неуязвимы: их грузовики побеждены, их танки побеждены. Они слышали, как беспомощные шоферы ругались возле своих машин. Страстно увлеченная наступлением мотопехота плакала от ярости, будучи не в состоянии вытащить из грязи свои машины. Мало-помалу советские беглецы вновь почувствовали уверенность.

      Так родилось сопротивление, от остановки, которую предоставила грязь и картины уязвимости сил рейха, неотразимых несколькими неделями до этого, когда их фантастические бронированные колонны сверкали на солнце.

      Грязь была оружием. Снег был другим оружием. Сталин мог рассчитывать на этих бескорыстных союзников. Ничего решающего, ничего значительного не произойдет в течение шести месяцев. Полгода передышки, когда противник уже прижат к земле. Ему будет достаточно до мая 1942 года держать войска рейха, которые, измотанные стихией, только и хотели, что спокойно перезимовать. За спиной немецких дивизий уже организовались партизаны, досаждая им, как болотные комары, быстро налетая и быстро отлетая сразу после укуса.

      Мы мечтали об очаровании боя. Нам же пришлось узнать настоящую войну, войну усталости, изнеможения, войну этих трясин, в которые плюхается тело, войну зловонных трущоб, бесконечных маршей, ночей и воющего ветра.

      Мы прибыли на фронт, когда летнее наступление закончилось, тогда как армии Гитлера отбивались в чудовищных болотах, когда партизаны возникали из-за каждого куста орешника и повсюду устраивали засады.

      Вот против них нас и направили по прибытии в Днепропетровск. Теоретически фронт находился в двухстах километрах от Днепра. На самом деле он был в пятидесяти метрах пути. Прямо в нескольких лье от Днепра тысячи партизан обосновались в ельнике по обоим берегам речки Самары. Ночью взлетали соседние мосты, исчезали солдаты, когда передвигались в одиночку, таинственно вспыхивали пожары. Вечером нашего прибытия в большой рабочий поселок Новомосковск был подожжен гараж, где находились от четырех до десяти грузовых машин вермахта. Вся окрестность озарилась заревом.

      Этих скрытных налетчиков надо было загнать в тупик и уничтожить. Наш легион получил приказ выдвинуться на запад, юго-запад и юг от того леса, логова врага.

* * *

      Пересечение полосы грязи, отделявшей нас от этих лесов, стало дьявольским испытанием; каждый метр трясины был препятствием, требовавшим усилия и страдания.

      Вся местность была погружена в густую тень, полную воды. Ни одного огонька какой-нибудь фермы. Мы сваливались в овраги, роняя оружие, и его нужно было искать на ощупь. Вода доходила нам выше колен. Провалы были такими опасными, что мы должны были связаться по трое, чтобы вовремя удержать того, кто вдруг провалится в яму.

      Нам потребовалось около двадцати часов, чтобы преодолеть эти