Курская битва, которую мы начали. Петр Букейханов

доля оборонительных работ: по траншеям и ходам сообщения она достигала 82%, по деревоземляным огневым точкам – 70%, по установке мин – 90% общего объема (в частности, в апреле в полосе обороны Воронежского фронта было установлено всего 10 643 противотанковые мины и построено 104 км противотанковых препятствий, а к июлю общее количество установленных мин достигало уже свыше 600 000, а протяженность препятствий – до 500 км)[334]. К 10 мая в полосе Воронежского и Центрального фронтов был полностью подготовлен только первый оборонительный рубеж глубиной около 5 – 6 км, тогда как работы над вторым рубежом, который строился в основном силами местного населения, были еще далеки от завершения.

      Таким образом, информация советского Генерального штаба подтверждает предположение американского военного историка С. Ньютона[335], что Модель постепенно пришел к отрицательной оценке вероятности добиться успеха в наступлении на Курск, поэтому стремился избежать его и умышленно преувеличивал оборонительные возможности советской стороны в расчете на отказ Главного командования от проведения операции. Впрочем, так же вероятно, что Модель, который никогда ранее не организовывал крупных наступательных операций, просто сомневался в своих возможностях и поэтому намеренно преувеличивал силу советской обороны, чтобы, во-первых, получить больше войск. Во-вторых, любые удобные предлоги для откладывания операции «Цитадель» служили Моделю средством дождаться наступления Красной Армии, благодаря чему вновь оказаться в привычной ситуации обороняющейся стороны.

      Согласно воспоминаниям Манштейна[336], он лично высказался в том смысле, что пополнение немецких войск танками будет намного меньше одновременного поступления танков к противнику, который при этом успеет еще больше укрепить свои позиции. Кроме этого, из-за отсрочки будет упущен момент слабости русских войск, а советское командование, накопив стратегические резервы, может попытаться атаковать на других участках. Также требовалось учитывать катастрофическое положение итальянских и немецких войск в Северной Африке (капитулировали 7 – 13 мая. – П. Б.), что позволяло предположить скорое согласование наступательных действий русских и англо-американских войск. Против отсрочки высказался также и Ганс Йешоннек (Ешоннек, Hans Jeschonnek). Гудериан предложил сосредоточить все силы танков на одном направлении – северном или южном фасе выступа.

      Однако, как и на многих совещаниях в присутствии Гитлера, Манштейн высказывал свое мнение с колебаниями[337], что вообще присуще специалистам-аналитикам в области решения сложных задач социального характера, поскольку они прогнозируют различные комбинации событий, имеющие разные доли вероятности и приводящие к прямо противоположным результатам. Как следствие, неоднозначность прогноза вызывает сомнения и неуверенность при необходимости

334

В кн.: Битва под Курском: От обороны к наступлению… С. 54, 55.

335

Ньютон С. «Пожарник» Гитлера – фельдмаршал Модель… С. 263-264.

336

Манштейн Э. Утерянные победы… С. 523, 524.

337

Курская битва. Решающий поворотный пункт Второй мировой войны… С. 13.