Последний бой КГБ. Леонид Шебаршин

стихия, раздается хруст новеньких сотенных купюр, сверкают стекла «мерседесов», и вот молодая жена говорит с укором своему мужу-лейтенанту: «Ты, Вася, работаешь с утра до ночи, а я хожу в рваных сапогах. Сегодня случайно встретила Катьку, расфуфыренная, в норковом полушубке. Ее Эдик в каком-то смешанном предприятии устроился и бешеные деньги зарабатывает. В институте-то он плохо учился, не то что ты…» Примерно так. На разведку давит не только политика, но и экономика. Невиданное раньше дело – выпускники вузов все чаще отклоняют предложение работать в ПГУ.

      Представления к полковничьему званию. Несколько дней назад они были коллегиально рассмотрены советом Главного управления, вопросов ни по одной кандидатуре не было, остается только подписать документы, и вскоре последуют приказ председателя и неизбежные маленькие торжества в кругу коллег. Меня, однако, давно беспокоит одно обстоятельство. В разведке появятся 11 новых полковников, из них трое – в НИИРП (Научно-исследовательском институте разведывательных проблем), двое – в Институте управления «И», который занимается компьютеризацией разведки, двое – в Краснознаменном институте, один – в учебном центре того же института и лишь двое – в оперативных подразделениях. В следующий раз цифры изменятся, но в целом будут не в пользу оперативников. Разведка обросла вспомогательными подразделениями. Они требуют расходов, должностей, званий, помещений, жилья для сотрудников. Оперативный работник – тот, кто рискует, кто живет в вечном напряжении – вербует агентов и добывает информацию, теряется в этой массе. Он стоит в очереди в столовой, «выколачивает» путевку на время отпуска, ждет в поликлинике, пока врач примет полдесятка никуда не спешащих сотрудников «центрального аппарата». Это не только несправедливо, но и нерационально: разведчик должен чувствовать свой особый статус, это должно его вдохновлять. Да, положение надо исправлять. Но попробуйте сократить численность любого государственного учреждения, упразднить ставшее ненужным подразделение. Я исподволь приступаю к решению этой задачи, определенно зная, что популярности мне это не прибавит.

      Подписываю представления. Что еще? Рапорт старшего оперуполномоченного Мусаева с просьбой принять его для личной беседы. Надо принять, он уже замучил все свое непосредственное начальство.

      Помощник заходит, чтобы забрать документы.

      – Алексей Яковлевич, придется, видимо, поговорить с Мусаевым. Ориентировочно в 18.30.

      – Ой, смотрите, Леонид Владимирович… Я с ним говорил – тяжелый человек. Может, пусть с ним кадровики еще повозятся?

      – Неохота, но надо. Поговорим.

      До совещания остается минут пятнадцать. Еще стакан крепкого чая, еще одна сигарета, десять шагов по ковру в одну сторону, десять обратно. Как хорошо быть оперативным работником, отвечать только за самого себя, не вмешиваться в чужие судьбы, не изрекать банальные истины принудительной аудитории подчиненных, которые не могут