Мой отец Лаврентий Берия. Сын за отца отвечает…. Серго Лаврентьевич Берия

другой стороны ряд сидевших начинался с Берии. И одна из дверей находилась как раз у него за спиной.

      Вот так дословно описывал тот момент сам Иван Григорьевич:

      «Когда мы вошли, некоторые члены Президиума вскочили со своих мест, видимо, деталей осуществления ареста они не знали. Жуков тут же успокоил всех:

      – Спокойно, товарищи! Садитесь.

      И мы с трех сторон быстро подошли к Берии.

      Когда все успокоились, Маленков сказал:

      – Товарищи, я предлагаю еще раз рассмотреть вопрос о Берии.

      То есть разговор до этого уже был. Все согласились. Тогда Маленков предложил:

      – Он такой аферист, так опасен, что может наделать черт знает что. Поэтому я предлагаю арестовать его немедленно.

      Все проголосовали «за».

      Берия под пистолетом сидел неподвижно. У меня в руке был трофейный вальтер.

      Я действительно отлично стрелял, и в этот момент рука моя не дрогнула бы.

      После слов Маленкова Жуков скомандовал: – Встать! Следовать за нами».

      С. Быстров. Задание особого свойства. В кн. Поединок. М.: Моск. рабочий, 1989. С. 320.

      – Я расскажу вам ту историю, свидетелем которой частично был сам, а частично узнал от людей, участвовавших в ней.

      Итак, 26 июня 1953 года отец находился на даче. Я уехал раньше, где-то около восьми, и через час был, в Кремле у Б. Л. Ванникова. (Кабинет отца располагался в противоположном здании). В четыре часа дня мы должны были доложить отцу о подготовке к проведению ядерного взрыва. Нам предстояло обсудить, будет ли это подвешенная бомба или ракета. Собралось человек десять, в том числе И. В. Курчатов, и В. А. Махнеев, технический помощник отца. Мы сидели, сверяли документы, готовили иллюстративные материалы и т. д. Часов в двенадцать ко мне подходит сотрудник из секретариата Ванникова и приглашает к телефону: звонил дважды Герой Советского Союза Амет-Хан, испытывавший самолеты с моим оборудованием. «Серго, – кричал он в трубку, – я тебе одну страшную весть сообщу, но держись! Ваш дом окружен войсками, а твой отец, по всей вероятности, убит. Я уже выслал машину к кремлевским воротам, садись в нее и поезжай на аэродром. Я готов переправить тебя куда-нибудь, пока еще не поздно!..»

      Я начал звонить в секретариат отца. Телефоны молчали. Наверное, их успели отключить. Не брал никто трубку и на даче, и в квартире. Связь отсутствовала всюду…

      Тогда я обратился к Ванникову. Выслушав меня, он тоже принялся звонить, но уже по своим каналам. В тот день, по предложению отца, было назначено расширенное заседание президиума ЦК. Ванников установил, что заседание отменено и происходит что-то непонятное. Он мне сказал: «Если уже случилось непоправимое, мы все бессильны, но за тебя постоим, не позволим им расправиться с тобой!»

      У кремлевских ворот меня ждала машина с друзьями, которые уговаривали меня не ехать домой, объясняя, что дорога уже перекрыта, а вокруг слышна стрельба. Я все-таки решил никуда не улетать и не прятаться. Убежать я не мог и потому, что не на кого было оставить маму, двух маленьких детей и беременную жену, которая должна была родить через месяц-полтора. Моим дочерям тогда было