В «игру» вступает дублер. Идиллия Дедусенко

всё так изменилось, что с любовью придётся подождать до победы, до полного разгрома фашистов. И она обязана внести свою лепту в общую победу над врагом.

      Мысли Анны прервал стук в дверь.

      Допрос

      Ларский стоял у двери директорского кабинета, словно не решаясь двинуться дальше. Тот, кто собирался его допрашивать, чуть поморщился, пытаясь что-то вспомнить, но, оставив эту попытку, уже бесстрастно смотрел ему в лицо, и Сергей догадался: не вспомнил!

      – Имя, отчество и фамилия! – поторопил его прыщавый и добавил не без ехидства: – Или не успели придумать?

      Сергей молча смотрел в его прищуренные жёлтые глаза и медленно доставал из кармана паспорт. «Не узнаёт, не узнаёт», – вертелось в голове. Он так же медленно подал паспорт. За эти несколько секунд Сергей сумел успокоиться и сконцентрировать внимание на прыщавом, будто и не замечая того, который сидел по другую сторону стола в форме гестапо.

      – Какого чёрта! – вспылил желтоглазый. – Я хочу это услышать от тебя!

      – Я думал, что документу больше веры, чем моим словам, – спокойно ответил Сергей. – Ларский Сергей Иванович, помощник художника.

      Прыщавый хмыкнул и заметил с сарказмом:

      – Может, Ла-а-арин? Как у Пушкина?

      «Пока не узнаёт, но всё-таки встревожен», – подумал Сергей.

      – Нет, именно Ларский.

      – Он у нас работает помощником художника, – с готовностью подтвердил Кох. – Поступил ещё в Ленинграде… Ах, извините, в Петербурге. Хотя… Но как же теперь именовать этот город?!

      Кох совсем запутался и умолк. Гестаповец молча разглядывал Сергея, потом полистал его паспорт и, указав длинным сухим пальцем на дату рождения, так же молча поднёс к глазам прыщавого. Тот опять язвительно хмыкнул, обращаясь к Сергею:

      – Двадцать семь лет, а ты не на фронте?

      – Тяжёлое урологическое заболевание, – спокойно ответил Ларский и достал из кармана медицинскую справку.

      Желтоглазый, прищурившись, внимательно прочитал документ и, быстро объяснив гестаповцу по-немецки, отдал справку и паспорт Сергею.

      – Ну, хорошо, – заключил он, снова придавая своему голосу как можно больше сарказма, – с биографическими данными всё ясно. Но сейчас вы станете утверждать, будто этих людей не знаете и в лицо никогда не видели.

      Перейдя на «вы», прыщавый с ехидной улыбкой положил на стол несколько фотографий. С одной из них, совершенно новенькой, без единого пятнышка или излома, смотрел майор Игнатов. Спокойное лицо, чуть насмешливый взгляд.

      – Нет, почему же, – возразил Сергей, – видел два раза вот этого. – Он небрежно ткнул пальцем в фотографию Игнатова.

      – Где? Когда? – быстро спросил желтоглазый, а гестаповец при этом молча впился глазами в Сергея.

      – Здесь, в театре. У него было литерное место в первом ряду партера.

      – Когда видели в последний раз?

      – Не помню, – пожал плечами Сергей. – Может быть, с месяц назад или недели три… Ну, ещё при прежнем…порядке.

      – Что вы знаете об этом человеке?

      – Ничего.

      – Припомните