Отраженная в тебе. Сильвия Дэй

выгнулись дугой.

      – Это к тому, – продолжила я, – что было бы чертовски интересно посмотреть, что бы ты стал делать, оказавшись на моем месте: увидев, как мой бывший парень выходит от меня, заправляя на ходу рубашку в штаны. А потом, поднявшись наверх, увидел бы, что койка моя смята, а я как раз вылезаю из-под душа.

      У Гидеона напряглась челюсть.

      – Этого никому из нас лучше не видеть.

      – Стало быть, мы оба сходимся на том, что с учетом обстоятельств я вела себя просто потрясающе. – Я скрестила руки, зная, что это его любимая поза. – Ты однозначно дал понять, каким образом считаешь возможным меня наказывать. А как ты собираешься меня вознаградить?

      – А выбор за мной? – врастяжку произнес он, глядя из-под опущенных тяжелых век.

      – Нет, – улыбнулась я.

      Положив мой лифчик на клавиатуру, он неторопливым грациозным движением поднялся с кресла.

      – Ладно, ангел мой, будет тебе награда. Чего ты хочешь?

      – Для начала я хочу, чтобы ты перестал дуться.

      – Дуться? – Его губы скривились в сдержанной улыбке. – Так ведь мало того, что я проснулся один, у меня впереди еще целых два утра без тебя.

      Опустив руки, я подошла к нему и уперлась ладонями в его широкую грудь.

      – И дело действительно только в этом?

      – Ева.

      Он был таким сильным, физически развитым мужчиной, но в то же время мог растрогать меня подобной уважительностью.

      Я наклонила голову, уверенная, что голос меня выдает. Он был слишком восприимчивым.

      Гидеон взял меня за подбородок, поднял мою голову и заглянул в глаза:

      – Поговори со мной.

      – У меня такое ощущение, будто ты отдаляешься.

      Гидеон даже зарычал от возмущения:

      – Мне приходится много чего держать в голове. Но это не значит, будто я не думаю о тебе.

      – Я это нутром чую, Гидеон. Между нами дистанция, которой раньше не было и в помине.

      Его руки соскользнули мне на шею и обвили ее.

      – Нет никакой дистанции. Ты взяла меня за горло, Ева. – Его хватка чуть усилилась. – Разве сама не чувствуешь?

      Я нервно втянула воздух. Участившееся сердцебиение было физическим откликом на страх, исходивший изнутри. Гидеон, в этом у меня не было ни малейших сомнений, в жизни не причинил бы мне физического вреда и не подвергнул опасности.

      – Порой мне трудно дышать, – сипло выдавил он, обжигая меня взглядом.

      Я могла бы освободиться, если бы не его глаза, выдававшие сильное желание и смятение. Гидеон вызывал у меня ощущение полной утраты сил, ощущение того, будто каждый мой вздох целиком зависит от кого-то еще.

      И тут я совершила нечто прямо противоположное бегству. Откинула голову назад и сдалась – и в тот же миг изводивший меня страх отхлынул прочь. До меня дошло, что Гидеон был прав относительно моего желания уступить ему контроль над собой. Таким образом я реализовывала смутную потребность подчиняться, о существовании которой до некоторого времени и не подозревала.

      Последовала долгая молчаливая