Репортаж о черном «мерседесе». Александр Прозоров

больше пяти тысяч не стоит, – фыркнул я.

      – Может быть, – согласился хозяин. – Может быть, больше пяти тысяч он и не стоит… Но в Дрездене. А еще его нужно перегнать, растаможить, зарегистрировать. И получается уже не пять, а пятнадцать, правда?

      Валерий Алексеевич широко улыбнулся. Я в уме прикинул свои финансы: гараж в Авиагородке, даже вкупе с мотоциклом, на бампер к «Мерсу» не тянул. А больше у меня ничего не было. Разве только компьютер, да еще более старая дубленка, но они по нынешним временам больше трех бутылок пива не стоили.

      – Да ты не беспокойся, – угадал мои мысли хозяин, – у меня есть хорошие специалисты. Они в любом случае эти деньги с тебя получить сумеют.

      Меня его утешение почему-то не приободрило.

      Валерий Алексеевич немного подождал, потом открыл верхний ящик стола, вытянул газету и бросил ее на стол:

      – Твоя?

      Это была статья под громкой рубрикой «Расследование ЧП».

      Куда пропали отечественные лекарства? Не знаете? А я их нашел. Вот только расследовать оказалось нечего. Об этом кричали во все горло и питерский «Фармакон», и НИИ Онкологии, и Военно-Медицинская Академия, и все больницы. Кричали о том, что родная фармацевтическая промышленность дохнет, а лекарства, которые она может выпускать, за дикие деньги покупают за границей, о том, что уникальные препараты, которые заграница освоить не может, перестали производить вообще. Полный бред – наши больные вынуждены ехать на запад, искать там наши просроченные лекарства, в свое время поставленные на экспорт, и везти сюда. Препараты проверяют в лаборатории, продлевают им срок годности и используют. Думаете, это злобные происки иностранных конкурентов? Все намного проще. Просто, чтобы заказать наши препараты, нужно ехать в командировку в Санкт-Петербург, а чтобы французские… правильно. И никакие государственные интересы, никакие человеческие жизни этот маленький интерес маленького чиновника перевесить не могут.

      Статья вышла, статью прочитали, про статью забыли. Не изменилось ничего. Единственный повод для гордости – некоторые из читателей пошарили по своим аптечкам, нашли названные в материале лекарства и привезли в НИИ Онкологии. Хоть нескольких больных из тысяч удалось спасти. Так что за статью эту я не стыжусь.

      – Моя.

      – Мне понравилось, – он убрал газету в стол.

      – Спасибо, – пожал я плечами.

      – Пожалуйста. – Он немного подумал, потом кивнул: – Ладно, обойдемся без морального ущерба и потери внешнего вида. Поступим проще. Этот несчастный «мерседес» ты заберешь себе, и делай с ним что хочешь. Хочешь, ремонтируй, хочешь, продай, хочешь, так езди. Твои проблемы. А мне ты купишь точно такой же, чтобы я тоже ничего не потерял. Договорились?

      Я промолчал. Не знаю, какого года выпуска битая машина, но за относительно новую на рынке до пятнадцати тысяч долларов просят. Чуть старше – десять. При моих гонорарах, это все равно, что миллион. Жизней пять работать надо.

      – Соглашайся, – почти ласково посоветовал Валерий Алексеевич, –