Пассажир. Жан-Кристоф Гранже

Память Мишелля вполне могла исказить правду, создать вымышленные воспоминания. Полученные сведения служили психиатру скорее индикаторами, указывая направление поиска. Все это нуждается в проверке.

      Он отложил ручку и немного посидел молча. Не следует задавать слишком много вопросов. Пусть действует обстановка кабинета. На него самого напала сонливость. Великан не произносил ни слова.

      – Ты помнишь, как зовут начальника стройки? – снова заговорил Матиас.

      – Тибодье.

      – Можешь продиктовать по буквам?

      Мишелль с готовностью исполнил его просьбу.

      – Больше ничего не помнишь?

      После паузы ковбой промолвил:

      – Дюна… Со стройки видна Пилатова дюна…

      Каждый ответ был равнозначен новому штриху на карандашном наброске, над которым трудился врач.

      – Ты женат?

      Снова пауза.

      – Нет, не женат. Но у меня есть подруга.

      – Как ее зовут?

      – Элен. Элен Офер.

      Это имя Фрер тоже попросил его продиктовать по буквам, после чего начал задавать вопросы с пулеметной скоростью:

      – Кем она работает?

      – В мэрии.

      – В деревенской мэрии? Или в мэрии Оданжа?

      Мишелль прикрыл лицо рукой. Рука тряслась.

      – Я не… Я больше ничего не знаю.

      Фрер предпочел прервать сеанс. Следующий проведет завтра. Необходимо бережно относиться к способности памяти пробивать себе дорогу сквозь мрак.

      Он произнес несколько слов, выводя пациента из состояния гипнотического внушения, и отдернул шторы. Его ослепил яркий свет. Левый глаз мгновенно отозвался на это острой болью. От тумана не осталось и следа. Над Бордо сияло зимнее солнце. Белое, холодное, как снежный ком. Фрер счел это добрым предзнаменованием для работы с потерявшим память пациентом.

      – Как ты себя чувствуешь?

      Ковбой не шелохнулся. На нем была полотняная куртка того же цвета, что и брюки, – и то и другое ему выдали в больнице. Не то пижама, не то арестантская роба. Фрер потряс головой. Он был ярым противником больничной одежды.

      – Хорошо, – ответил Мишелль.

      – Помнишь, о чем мы говорили?

      – Смутно. Я рассказал что-нибудь важное?

      Отвечая, психиатр взвешивал каждое слово. Он употреблял принятые во врачебном жаргоне выражения, но не уточнял, какие именно сведения только что получил от пациента. Вначале он должен проверить каждое из них. Фрер через стол смотрел в лицо Мишеллю. Произнеся несколько обнадеживающих фраз, он поинтересовался, снилось ли ему что-нибудь.

      – Опять видел тот же сон.

      – С солнцем?

      – Ага, с солнцем. И с тенью.

      А что снилось ему? После истории с людьми в черном он камнем ухнул в беспамятство. Заснул на диване, даже не раздевшись. Как последний клошар…

      Он поднялся и обошел кругом сидящего великана.

      – Ты пытался вспомнить, что с тобой произошло той ночью… На вокзале?

      – Конечно. Дохлый номер.

      Фрер мерил шагами комнату у него за спиной. Вдруг до него дошло, что это может напугать пациента –