Феникс. Эдуард Арбенов

Поползет. Успеет ли уползти? Немцы сразу заметят беглеца. Одна очередь из автомата. Всего одна. И конец.

      – Говори!

      Азиз опять стоит. Опять смотрит как-то странно на лейтенанта. Левая бровь медленно тянется вверх. Тянется, вздрагивая.

      Заступ на плече – никаких подозрений. Но он о чем-то догадывается. Впивается глазами в черенок, следит за пальцами Саида: они побелели от напряжения.

      – Ну, говори.

      О чем говорить? Саид не приготовил ни одного слова. Да он и не сможет произнести. Не получатся слова. Зубы разжать нельзя – застучат.

      Кивком головы показал на песок: сядем!

      – Нет, ты говори.

      Трусливый шакал. Почуял опасность, глаза забегали в страхе.

      «Так его не возьмешь, – лихорадочно решает Саид, – не дотянешься». Снимает черенок с плеча. Опускает лопату на землю. Вгоняет железо в песок. Сапогами жмет. Теперь, когда появилась отсрочка, волнение спадает. Губы слушаются!

      – Здесь похороним Селима…

      – Что ты хотел сказать мне? – бледнеет Азиз. Он жует кончик уса. Жует с остервенением.

      – Здесь ему будет хорошо.

      Азиз почти кричит:

      – Что ты хотел сказать?!

      «Шакал! Сейчас узнаешь, что я хотел сказать. Как легко сразу стало. Пришла злоба. Ненависть. Именно таким: испуганным, трусливо ничтожным должен умереть предатель. Ничего человеческого в глазах. Шакал!»

      Повернулся, хочет уйти Азиз – понял, кажется, все.

      «Именем народа…»

      Кто дал право? – вспыхивает мысль. Право – совесть моя. Право – война. Чей приговор? Родины.

      Она спросит. Ответа с меня спросит. Но еще спросит о другом. Зачем я здесь? Куда шел? И дошел ли?

      Мне помешал Азиз.

      Нет, не то.

      Его надо убрать с дороги.

      А сам ты пойдешь дальше? Сумеешь пойти?

      Нет! Через час, а может, и раньше, тебя поймают эсэсовцы и расстреляют. Не дашься? Прикончат пулей, пущенной вслед. Собаками затравят.

      Не страшно.

      Но дальше ты все-таки не пойдешь. Тебя просто не будет. Ничего не будет. Ждать твоих шагов незачем. «Двадцать шестой» выбывает из строя. Вычеркивается. Бой продолжается, но без него. «Пропал без вести…»

      Операция «Феникс» прекращается.

      Азиз уходит. Поднимается на гребень, с трудом поднимается и мгновенно задерживается там. Бросает вниз Саиду:

      – Хоронить будешь сам…

      Смотрит удивленно на лейтенанта. Удивленно, но уже без страха. Перешагивает через сломленный ветром кустик. Исчезает.

      Остается песок. Небо. Белесое небо и несколько сизо-белых облаков.

      Он должен был хоронить Селима завтра утром, а сегодня все решилось. Неожиданно.

      Саид лежал на соломе, прикрытый шинелью. Усталый, опустошенный. Несколько часов назад он пережил все. И ничего не совершил. Только отдал силы.

      Банка с баландой стояла рядом. Остыла давно. Пусть. Есть не хотелось. Ничего не хотелось. Тоска. Отчаяние.

      Кто-то вошел в барак. Саид даже не оглянулся. Наплевать. Но стало тихо почему-то. Необычно тихо.