Фигура легкого эпатажа. Дарья Донцова

карандашом галочка и была приписана шариковой ручкой очень мелкими буквами фраза: «Родителям ставить подпись здесь, в противном случае директор ее не засчитает».

      Сначала я попыталась справиться со здоровым недоумением. На мой взгляд, ребенок вообще не должен заниматься никакой противозаконной деятельностью, но А.Г. Молов считает, что, отойдя на расстояние в сто один метр от школы, подросток уже может открывать торговлю героином, водкой и автоматами Калашникова. Отчего он не запретил детям никогда не приближаться к бутылкам, сигаретам, шприцам и пистолетам? По какой причине ограничился лишь школьным зданием и стометровой санитарной зоной? И потом, хорошее наказание за наркоторговлю – отстранение на пять занятий от плавания!

      На мой взгляд, настоящий педагог, даже выйдя с работы, остается учителем. Этот Молов просто…

      – Идиот, – пожал плечами Кирюша.

      Он, что ли, мысли мои подслушал? Или я последнюю фразу вслух произнесла?

      – Александр Григорьевич кретин, – продолжил свои комментарии мальчик.

      – Кирюша! – попыталась я заняться воспитанием мальчика. – Так говорить некрасиво.

      – Ладно, – охотно пошел на попятный школьник, – он дурак.

      – Неприлично ругать взрослых!

      Кирик хмыкнул и ткнул пальцем в Мулю:

      – Это мопсиха?

      – Ну да, – кивнула я, недоумевая, куда он клонит.

      – Я обидел Мульяну?

      – Нет, конечно. Почему спрашиваешь?

      – Обозвал ее мопсом.

      – Ты ее не обзывал, а назвал. Мопс – он и есть мопс.

      – Ага, – закивал Кирюша, – а дурак есть дурак. Я не ругал Александра Григорьевича, просто констатировал давно всем известные факты: Муля – мопсиха, а Молов – идиот. Причем такой, что на конкурсе кретинов непременно займет второе место!

      – Почему второе? – растерянно спросила я, ставя подпись на листке.

      Кирик издал странный, похожий на хрюканье звук.

      – Потому что его придурковатость такова, что первое он не получит.

      Выпалив последнюю фразу, Кирюшка, подпрыгивая, убежал, а я, пребывая в некоей растерянности, повесила полотенце на крючок.

      Ясное дело, директор Молов – больной на всю голову. Он пришел в школу полгода тому назад и моментально начал выпускать нелепые приказы. Например, запрещающий девочкам носить черные колготки. По мнению Александра Григорьевича, это не политкорректно, темные ноги способны оскорбить чувства африканцев. Сколько их в нашей школе? Да ни одного! Но данный факт не смутил Молова. И что, мне следует теперь сказать Кирюше: твой педагог дурак? Это невозможно. Но Александр Григорьевич в самом деле идиот. Следует ли лицемерить и поднимать авторитет дебила? Вот в чем вопрос!

      Так и не найдя на него достойного ответа, я отправилась в свою комнату и была остановлена возгласом Лизы:

      – Лампуша, можешь зайти?

      – С удовольствием, – сказала я, входя к девочке. – Как дела?

      – Меня назначили ответственной за рождественский вечер, – гордо похвасталась Лиза. – Директор так и сказал: «Романова