Мачо чужой мечты. Дарья Донцова

принялся растолковывать актеришке суть дела, – приехал к вам по поручению Сони Умер. Ваша бывшая жена не хочет никаких воспоминаний об Андрее Вяльцеве, вы ей неинтересны, она не бедна, за свое, так сказать, бабло оставайтесь спокойны. Соня не потребует положенной ей по закону части ваших гонораров. От вас ей нужно лишь одно – чисто формальное разрешение на выезд мальчика Марка за границу. Нотариус ждет, дело займет от силы час!

      Вяльцев начал резко меняться в лице.

      – Значит, вы не Джон Кеннеди, – просипел он в тот момент, когда я перевел дух.

      – Каюсь, соврал, но вы не пожелали меня слушать, отправляли к пресс-секретарю, вот и пришлось прибегнуть ко лжи.

      – Боже, – заломил руки хозяин, – нет, как просто! Он соврал, а я, идиот, поверил, впустил его в офис, не потребовал документов!

      – Сейчас покажу удостоверение.

      – Не шевелитесь! – взвизгнул актер. – Не смейте двигаться!

      Я пожал плечами.

      – Не бойтесь. И в мыслях не держу вас обидеть.

      Вяльцев откинул со лба картинно вьющуюся прядь волос.

      – Единожды совравши, кто тебе поверит? Ты, смерд, посмевший пройти в покои, собака врага императора!

      Я вздохнул, похоже, герой-любовник произносит текст из какой-то пьесы. Наверное, Вяльцев тоже понял, что начал стихийно исполнять роль, он оборвал речь и нормальным тоном заявил:

      – Вы преступник! Конечно, в нашей стране свобода печати, но она не дает права врываться в жилище человека!

      – Я не принадлежу к плеяде журналистов, в помещение вы впустили меня сами, и потом, это же офис, – попытался я вразумить Вяльцева.

      – Я никогда не ходил в загс, – заорал мачо, – и не собираюсь туда, лучше съем свой паспорт. Детей не заводил, бабу по имени Соня не знаю! Пошел вон, урод!

      Я встал, ну это уже слишком. Да, я прибег к тактической хитрости, чтобы побеседовать с Вяльцевым в спокойной обстановке, но не намерен терпеть оскорбления от личности, лицедействующей не только на сцене, но и в жизни. Нужно немедленно поставить зарвавшегося красавчика на место.

      – Милостивый государь, – торжественно произнес я, – смею уверить вас…

      Конец фразы утонул в грохоте, в гостиную влетели трое охранников.

      – Ну наконец-то, – с явным облегчением выдохнул Вяльцев, – жал, жал на пульт, а от вас никаких действий. Я уж решил, что тревожная кнопка не работает.

      – Извиняйте, – кашлянул один секьюрити, – мы сразу помчались, лифта долго не было.

      – Меня убить могли, пока вы ждали кабину, по лестнице слабо было побежать, жиры растрясти, – взвизгнул Вяльцев. – Возьмите этого типа, вышвырните его вон и никогда более сюда не пускайте. Имейте в виду, он очень хитер. Эй, без грубостей, пакостник-журналист потом понапишет дерьма, синяки зафиксирует. Берем нежно под локотки и выводим его! Осторожно и ласково. Где-то в одежде у него есть камера и записывающее устройство.

      Двое парней больно схватили меня за плечи, третий бесцеремонно запустил лапу в карман пиджака, вытащил диктофон и радостно заявил:

      – Во! Гляньте!

      – Точно, – кивнул Вяльцев. – Эй, пидор вонючий, ты из