Русь, откуда ты?. Сергей Лесной

все начало Руси в эту эпоху. Смелости разрушить старые представления не хватило, ограничились повторением заученного.

      Между тем большинство сведений, сообщаемых в первой группе источников, не подлежит ни малейшему сомнению (и по различным другим поводам они используются историками).

      Если мы сравним «Повесть временных лет», т. е. Лаврентьевскую летопись, с Никоновской, Воскресенской и др., бросается в глаза, что в последних оказываются довольно мелкие подробности, например, что в Киеве в таком-то году был очень сильный дождь, что прилетела саранча и т. д., но в «Повести» они выпущены. Совершенно очевидно, что эти мелкие, почти ничего не значащие факты не явились позднейшими выдумками, вставками переписчиков, а выписаны из протографа или более полной основной летописи, которые были полнее «Повести временных лет». Составитель «Повести» пренебрег такими мелочами. Ну, в самом деле, зачем переписывать, что 300 лет тому назад в Киеве был очень сильный дождь, кому это нужно? Или что в таком-то году был убит болгарами сын Аскольда, о котором больше не упомянуто ни слова?

      Сжатость изложения была, несомненно, некоторым плюсом, обеспечивавшим успех «Повести», но, с нашей точки зрения, многое, что казалось составителю «Повести» не заслуживающим внимания, имеет, оказывается, большой интерес. У современных энтомологов, – скажем, такой для историка пустяк, как налет саранчи. И смерть сына Аскольда говорит о многом: 1) о возрасте Аскольда (значит, в данном году он не был юношей), 2) о том, что намечалась целая династия Аскольда, 3) что последний воевал с болгарами.

      В Никоновской летописи мы находим о призвании варягов следующее: «И по сем собравшеся реша о себе: “поищем межь себе, да кто-бы в нас князь был и владел нами; поищем и уставим такового или от нас, или от Казар, или от Полян, или от Дунайчев, или от Воряг”. И бысть о сем молва велиа: овем сего, овем другого хотящем; таже совещавшася послаша в варяги». Это место чрезвычайно ценно: оно показывает тип работы составителя «Повести временных лет»: он не писал самостоятельную историю – он сокращал протограф. Поэтому теперь становятся понятными некоторые перескоки и шероховатости в изложении. Сокращая, он выбрасывал не только мелкие подробности, но и лишал изложение необходимой связи и полноты. Ему, читавшему оригинал, казалось все понятным в его изложении, а на деле оказывалось не то. Кое-что он, по-видимому, выбрасывал, и не только то, что считал неважным, но и то, что для него было неудобным: он производил цензуру протографа.

      Приведенный отрывок дает чрезвычайно важные сведения. Прежде всего управление посредством князя отнюдь не являлось какой-то новинкой. Это была давно известная институция. Затруднение было в том, что князя не было.

      Историки представляют дело так, будто до появления Рюрика с братьями в Древней Руси была аморфная масса людей, вообще без государственного строя. Шлёцер видел в наших предках полудикарей, живших наподобие зверей и птиц. Все это оказывается выдумкой: в середине IХ в. новгородцы не только имели давний опыт княжеского управления, но и