Магазин потерянной любви. Константин Шеметов

вновь пнула банку. Та стукнулась о водосточную трубу и замерла. Как заведённый, над ними переключался светофор. Интервал, отведённый для пешехода, был примерно втрое короче интервала для машин, и Джони вдруг припомнил «The Communist Light Show» Scapegoat (Let Our Violins Be Heard, 2005).

      Мысленно он то и дело возвращался к Vi. Вика Россохина не давала покоя. Её страница в альбоме современного искусства оставалась чистой. Представление о жизни в Викином понимании зависело прежде всего от характера выставки и бюджета. Именно поэтому никто и не собирался включать её работы в реестр. Другими словами, Дэвид Берковиц (читай Джони) гонялся за нею по всему Нью-Йорку, и напрасно: всякий раз Вика убегала от него.

      Лиза не знала своего дедушку, но много о нём читала. Хьюлет всё спрашивала, что ещё за Берковиц, а примерно через месяц он познакомил их.

      Тут-то и началась самая прекрасная связь.

      Джонин вирус будто передался им обеим, и они были на верху блаженства. Хьюлет наконец-то влюбилась, а Лиза не верила своему счастью. Она сдала билеты до Нью-Йорка, забросила курсы археологии и то и дело продлевала визу. Насчёт археологии – обнаружив Хью в этой заснеженной пустыне, Лиза считала своё открытие в сто раз лучше любых раскопок. Её профессиональное увлечение, таким образом, дало Берковиц необыкновенный результат и в личном плане. «Everything in the garden is rosy (всё как нельзя лучше, сад полон роз)», – говорила она.

      Чего не скажешь о Джони: он понимал, что никаких роз в его саду нет. Иначе говоря, он упустил Лизу. Упустил внезапно, неожиданно для себя и навсегда. От безумия удерживали лишь дружеские отношения с Хьюлет, ну и, конечно же, его чудесная Vi. Забыть её было немыслимо, да и троллейбус с Викой Россохиной всё ещё стоял. Как стоял, так и стоит себе в Политехническом проезде, утешался он. У каждого свои раскопки – в этом всё дело.

      Внутренний же его голос не сдавался. «Викин троллейбус сломался!» – кричал он спозаранку и до ночи, но Джони не верил. Пусть и сломался – он был намерен починить его. Что касается Лизы, Джони не сомневался, что она счастлива, а Хьюлет и подавно. Да и мог ли он вообще нарушить идиллию? Чужое счастье – что предмет искусства. Созданный произвольно и неумышленно – он лишь добавляет себе цену. Цена со временем растёт. Именно поэтому счастье и не купишь.

      Спустя некоторое время они дождались снегопадов, сняли номер в «Сретенской» гостинице и пригласили к себе Джони. Так в первый раз друзья провели вместе Рождественскую ночь. Для Джони это были незабываемые каникулы. Работа в «Прекрасном мире» всё больше изматывала его, и он хватался за каждую возможность сбежать оттуда.

      Дальше они неизменно повторяли этот опыт в течение трёх лет. Что бы ни случилось, 24 декабря Хьюлет, Лиза и Джони запирались в одноместном номере под крышей, читали Бродского, слушали «Oh Holy Night» Brand New и занимались любовью. Под утро Джони уходил – тихо и незаметно, стараясь не беспокоить подруг, а спустившись в метро, молился за них – ангелы, что ещё скажешь.

      – Это и вправду было прекрасной связью, – вспоминала Катя