Печать света. Елена Чалова

нижней челюсти – характер есть, это несомненно, ровная кожа. Просто супермодель или статуя юного скандинавского бога… Мысль о статуях навела девушку на неприятные ассоциации. Она совершенно четко поняла, что рухнула в обморок на кладбище именно в тот момент, когда осознала идентичность происходящего тем фрескам, что успела увидеть в тоннеле. Девочка в кроссовках, стоящая у гроба…. Мысль о том, что несколько дней назад она, Мири, смотрела на картинки – фактически кадры из своего будущего – не желала укладываться в голове. Тем более что следующий кадр выглядел, сколь помнится, и вовсе несимпатично: там присутствовала мерзкая тварь с головой человека и телом змеи… Таких уродов в жизни, понятное дело, не бывает, но все же на душе у девушки было неспокойно. И еще одна мысль мучила ее: убитая горем, она не позвонила Эмилю, и теперь его нет рядом, чтобы разделить с ней боль, поддержать… А в глубине души зудела неприятная мыслишка о том, что он, однако, не звонил вот уже… пять дней. Многовато для влюбленного будущего мужа.

      Она вздохнула и решила, что проблемы надо решать по мере поступления. Сейчас нужно сообразить, как зовут этого парня и почему он не отбыл восвояси после похорон, а остался при ней в должности сиделки. Но юноша спал, и ей жалко стало его будить. Какая, однако, бабушка была секретница, с некоторой долей ревности подумала Мири. Трое детей, которым она нашла семьи и в судьбе которых принимала такое участие! С одной стороны – не так много, но с другой… Каждый из них поспешил приехать, чтобы проститься с бабушкой. Это значит, что савта не просто давала деньги на сирот. На каждого из них она тратила время и силы. Думала о каждом ребенке, разговаривала с ними и их семьями. Жаль, что она не познакомила Мири с этими детьми… «Может, боялась, что я стану ревновать, – думала девушка. – И, возможно, так бы и произошло, ведь я единственный ребенок и привыкла, что являюсь для бабушки центром мироздания».

      В коридоре послышались шаги, голос горничной, которая что-то возмущенно говорила, Мири не успела испугаться, а молодой человек в кресле успел проснуться. В результате они оба уставились на дверь, которая распахнулась, явив их взорам Эмиля, аккуратно одетого и чисто выбритого, но с некоей тревогой на хмуром челе.

      Эмиль быстро окинул взглядом собственную невесту, сидящую на постели, а также расположившегося в кресле юношу; тот сонно моргал глазами, его белая рубашка была помята, а туфли стояли рядом с креслом.

      – Кто вы и что здесь делаете? – резко спросил Эмиль, буравя молодого человека сердитым взглядом.

      – Это мой брат, – подала голос Мири. – Кстати, здравствуй, милый.

      – Здравствуй, – тем же агрессивным тоном отозвался Эмиль. Но Мири тянула к нему руки, а глаза ее стали стремительно наполняться слезами, и вот уже влажные дорожки побежали по бледным щекам, она шмыгнула носом. Эмиль сел на край кровати, девушка тотчас обвила его шею руками и принялась всхлипывать, уткнувшись носом в шею:

      – Ты не звонил, а мне было так плохо…