Феномен Локотской республики. Альтернатива советской власти?. И. И. Ковтун

«Мы – алексеевцы»[35]. В годы войны автор был разведчиком в партизанской бригаде Алексея Данукалова, выполнял задания по сбору сведений о немецких гарнизонах, в которых происходила концентрация сил перед антипартизанскими операциями. Одно их таких заданий заключалось в том, чтобы узнать численность и вооружение каминцев, прибывших в населенный пункт Оболь Сенненского района Витебской области. В книге Лебедева описываются боевые действия партизан против 4-го батальона 2-го полка РОНА, произошедшие 25 августа 1943 г. Как следует из повествования, 4-й батальон, включая командира, был уничтожен в ходе боя. Тем не менее при сопоставлении разных данных информация Лебедева не подтверждается. В бою с «алексеевцами» была разгромлена одна рота каминцев. Не был убит и командир части – Голяков (у Лебедева – Гляков).

      Воспоминания Лебедева, таким образом, несут в себе искаженную информацию, почерпнутую из донесения А.Ф. Данукалова в БШПД[36]. Вместе с тем в мемуарах бывшего партизана приведены факты о передислокации РОНА в Белоруссию летом 1943 г., об ожесточенной борьбе подчиненных Каминского с белорусскими «народными мстителями».

      Значительный массив партизанской литературы, в которой встречаются эпизоды, связанные с деятельностью Локотской автономии и бригады РОНА, позволяет сделать вывод, что администрация Каминского и вооруженные формирования, созданные при его непосредственном участии, оказались весьма эффективными военно-политическими и хозяйственными институтами. Конечно, в советское время об этом невозможно было писать открыто, но, в любом случае, партизанские воспоминания были первыми источниками по локотской проблеме в СССР. Пять Героев Советского Союза (А.Н. Сабуров, Д.В. Емлютин, В.Е. Лобанок, Р.Н. Мачульский, И.Ф. Титков) рассказывают о борьбе против Каминского. Уже один этот факт говорит о многом.

      Как ни странно, вопросы Локотской автономии и служебно-боевой деятельности РОНА очень неохотно освещались представителями «второй волны» эмиграции (в то же время власовское движение авторами-эмигрантами описано довольно подробно). Вероятно, это объясняется нежеланием большинства бывших каминцев афишировать свою службу в соединении, пользующемся в Русском Зарубежье не самой лучшей репутацией.

      Следует вспомнить, что дискредитация Каминского и его вооруженных формирований фактически началась еще во время войны. Так, некоторые нацисты попытались списать эксцессы, происходившие в ходе подавления Варшавского восстания, чуть ли не исключительно на каминцев. Политики из власовского окружения (прежде всего, из числа членов Национально-трудового союза, НТС), в свою очередь, были крайне недовольны тем, что Каминский пытался вести свою игру и отказался признать Власова в качестве «вождя Русского освободительного движения». Поэтому даже после смерти командира 29-й дивизии СС отношение к его подчиненным было, как правило, резко негативным. Этот тренд обрел новую силу в послевоенные годы.

      Эмигрантские

35

Лебедев П.Л. Мы – алексеевцы. Записки партизанского разведчика. 3-е изд. Минск, 1985. 415 с.

36

См.: Всенародное партизанское движение в Белоруссии в годы Великой Отечественной войны (июнь 1941 – июль 1944): Документы и материалы. В 3-х т. Т. 2. Развитие всенародного партизанского движения во второй период войны. Книга вторая (июль – декабрь 1943). Минск, 1978. С. 177–178.