Рыцари Дикого поля. Богдан Сушинский

что вояки из этих виноделов – солдаты из других провинций иронично называли их «винодавами», – никудышные. Однако полковник относился к ним с тем же уважением, с каким обычно относился ко всему остальному своему многонациональному солдатскому сборищу.

      – Оставьте пятерых солдат, пусть обстреливают окна и держат засевших в страхе. Остальных – на штурм резиденции коменданта. Предоставляю вашим храбрецам редкую возможность отличиться.

      – И они отличатся, ваша светлость! – заверил лейтенант, неуверенно галопируя рядом с Гяуром на неоседланном и явно некавалерийском коньке.

      Генерал все же оказался прав: особой храбростью шампанские виноделы не блистали. Встретив упорное сопротивление оттесненных к зданию испанских пехотинцев, они сразу же приостановили свое наступление, прячась за деревьями, у невысокой каменной ограды и за пристройками.

      – С южной части города сюда отступает большой отряд испанцев, – доложил прибывший от Хозара вестовой. – Судя по всему, их теснит отряд Улича.

      – Очень освежающая новость, гнев Перуна. Передай Хозару, пусть занимает оборону по ту сторону холма и сдерживает их. С комендантом мы сами разберемся.

      Отдав это приказание, Гяур осмотрелся. Уже рассветало. Первые сполохи зари, едва пробивавшиеся где-то в восточной части городка, тянулись к пламени полыхавших в порту огромных костров. Гибнущие у причалов корабли салютовали ей взрывами своих артиллерийских погребов и орудийными выстрелами. Кто и по ком вел там огонь, установить уже было невозможно, однако полковник понял, что занятая сотником батарея умолкла окончательно, и теперь оставалось надеяться, что вскоре отряд Гурана появится в городе, где оказался бы очень кстати.

      – Эй, вы! – обратился князь к шампанцам, – прекратить пальбу по резиденции! Лейтенант! Лейтенант, гнев Перуна! Где ваш командир? – ухватил он за ворот подвернувшегося ему под руку худосочного солдатика.

      – Я здесь, господин полковник, – появился откуда-то из-за пристройки лейтенант Ассель. Круп его коня был рассечен саблей, однако мушкетер не собирался оставлять раненое животное, считая постыдным полагаться на свои изогнутые, истинно кавалеристские ноги.

      – Берите десяток своих храбрецов – и за мной! Иначе мы застрянем здесь, как при осаде Ла-Рошели. Каждого, кто струсит, зарублю собственноручно.

      – Понял, господин полковник!

      Собрав возле себя четверых всадников и десяток пехотинцев, Гяур указал им на ближайшее окно.

      – Зарядить мушкеты! Все готовы? Залп! А теперь за мной!

      Взревев, словно раненый бык, он с копьем наперевес ринулся к дому, увлекая за собой лейтенанта и всех остальных, кто присоединился к нему. У самого окна конь его был смертельно ранен, однако прямо из стремени Гяур прыгнул на подоконник и, высадив остатки рамы, по телам убитых и раненых прорвался в соседний зал.

      – Где комендант? – приставил он острие копья к горлу раненого кабальеро, осевшего на прогоревший, изорванный диван.

      Тот едва заметным движением указал на лестницу, ведущую на второй