«Додж» по имени Аризона. Андрей Уланов

доехали. Поставил я машину около конюшни – надо будет, думаю, навес тут какой-нибудь соорудить, – мобилизовал местного гаврика, чтобы любопытных отгонял. Хотел было еще десяток на разгрузку запрячь, но не решился. Ну их к лешему, уронят еще ящик не тем концом, будет потом работа – уцелевших из-под развалин замка выкапывать. Нет уж, лучше я процесс разгрузки лично проконтролирую.

      – Ну что, – говорю, – выводи, не-рядовая, своего гнедого.

      – Это еще зачем?

      – А ты что, обратно ко второй машине собралась пешком топать?

      – Мой конь, – заявляет, – не потерпит на своей спине никого, кроме меня.

      – Ну один-то раз, – говорю, – он меня уже потерпел. Так что и от второго раза тоже копыта не откинет. Это во-первых. А во-вторых… Ты мне приказы будешь обсуждать? А ну, на-лево, кр-ругом и в конюшню.

      Рыжая глазами сверкнула, четко так развернулась – через правое плечо, правда, – и зашагала.

      Я пока вокруг полуторки походил, прикинул, куда сгружать буду. Эх, вот бы все-таки пушку к этим снарядам!

      Ну да. Странно даже, Малахов, вроде бы советский человек, комсомолец, а жадности в тебе – как у натурального буржуя. Полтора дня назад с одним ножом сюда шлепнулся, и ничего. А нынче вон какое богатство огреб – и все равно мало. И того нет, и этого нет. Сейчас тебе, Малахов, автомата не хватает, а добудешь автомат – ручной пулемет понадобится, винтовка снайперская. А потом и вовсе танковый взвод с экипажами и звено штурмовиков для поддержки с воздуха. А побеждать, между прочим, Малахов, надо не числом, а умением.

      Прочитал я себе эту лекцию в рамках поднятия уровня самокритики, повернулся – а рыжая уже коняку своего из конюшни выводит. И опять, как в прошлый раз, тварь эта гнедая очень подозрительно на меня косится.

      Я по карманам похлопал, кусок сахара добыл.

      – Эй, кавалерия, – зову, – сахар хочешь?

      Конь на сахар искоса взглянул, на Кару обернулся, ноздрями похлопал – хочется, – осторожно так к руке потянулся и схрумкал.

      Я его за морду обнял, вроде бы глажу, а сам ему на ухо шепчу:

      – Если тут даже «Доджи» человека понимают, то ты, зверюга, меня точно поймешь. Будешь из себя аристократа строить – схлопочешь между глаз. У меня с саботажниками разговор короткий.

      Гнедой морду вырвал, отпрянул на пару шагов, фыркает возмущенно. А я стою себе и кобуру на боку поглаживаю.

      Кара его седлать закончила, за луку схватилась и взлетела – даже стремян не коснулась.

      – Слушай, – говорю, – а вторую лошадь ты вывести не можешь? Кобылку какую-нибудь, посмирнее.

      – А ты что, – спрашивает, – за талию женскую взяться боишься?

      – Да я, – говорю, – могу и повыше ухватиться. Я другое сообразил – седло-то не двухместное.

      – И что же ты за воин, – усмехается, – если без седла на коня вскочить боишься?

      Тут я уже злиться начал.

      – Да что ты, – говорю, – заладила, – и тоже без стремян махнул. – То боюсь, это боюсь. Тебя бы в танковый десант – посмотрел бы, кто чего боится.

      – Десант – это когда прыгают?

      – Ага. Вверх тормашками.