Ливонский поход Ивана Грозного. В. В. Новодворский

были уступлены Орде, а казаки изгнаны совсем из Запорожья[264].

      Однако после продолжительных торгов со стороны татарских послов, при посредничестве турецкого чауса, не без сильного влияния богатых подарков, мир с ханом был заключен на прежних условиях; Татары обязались за получаемые поминки вести войну с московским государством. Над заключением договора Баторию пришлось потрудиться немало. Угрозы турецкого султана и затруднительные обстоятельства, в которых король находился тогда вследствие того, что близилась война с Москвой, усиливали требовательность крымского хана. К счастью для Речи Посполитой, он принужден был, по приказанию турецкого султана, своего сюзерена, послать 30 000 своих подданных на войну с Персами, что ослабило силы Орды, вследствие чего татарское посольство сделалось сговорчивее и пошло на уступки[265]. Так состоялся договор, но только в сентябре 1578 г.[266] Пока шли переговоры с Татарами, король не мог рассчитывать на безопасность южных областей государства, а потому полагал, что его присутствие во Львове, поблизости к этим областям, необходимо[267]. Он уехал из Львова только во второй половине сентября[268].

      Вот были причины, вследствие которых приходилось отложить объявление войны Иоанну Грозному до 1579 года. Чтобы удержать царя от новых враждебных действий, король считал необходимым прибегать к дипломатическим уловкам. Получив из Москвы извещение от послов о том, что Ливония исключена из перемирного договора, он послал к Иоанну дворянина Петра Гарабурду просить, чтобы Иоанн и в Ливонии сохранял мир до тех пор, пока перемирный договор не будет им, королем, ратификован[269]. Вместе с тем король отдал приказ не впускать московских послов в пределы Речи Посполитой, пока не вернется из Москвы Гарабурда[270].

      Между тем Иоанн отправил к Баторию для ратификации договоров великое посольство, во главе которого стоял дворянин Михаил Далматович Карпов[271]. Согласно королевскому приказу, московских послов задержали сначала на границе Литвы[272], а потом задерживали нарочно уже в самой Польше. Баторий желал затянуть таким образом время до осени и дождаться момента, удобного для начала военных действий[273]. Аудиенция послам у короля назначена была сначала в Люблине[274], потом во Львове[275] и состоялась, наконец, в Кракове (5-го декабря) по возвращении сюда короля из Львова[276].

      Послы не захотели начинать переговоров, так как король нарушил установленный церемониал. Желая высказать к ним, а вместе с тем и к самому царю, пренебрежение за то, что царь в лице его, короля, послов не почтил его, как равного себе, Баторий не встал при приеме посольства и не осведомился, стоя с открытой головой, о здоровья царя.

      Послы заявили, что им под страхом смертной казни запрещено их государем править посольство, если требования этикета, обычного при приеме посольств, не будут исполнены[277]. Тогда аудиенция была прервана, и посольство уехало из Кракова (11-го

264

Acta Stephani regis, № XC, стр. 124.

265

Acta Stephani regis, стр. 129, № XCII.

266

Ibid., стр. 140, № XCIX.

267

Ib., 112, № LXXIX.

268

Ib., 144, № CI.

269

Метр. Лит., II, № 19 – «поки послы ваши великие у нас будут и от нас к вам звернутся».

270

Acta Stephani regis, № LXXIII, стр. 102.

271

Посольство выехало из Москвы 16-го мая, см. Бантыш-Каменский, 1, стр. 155.

272

Acta Stephani regis, 107, № LXXYII.

273

Ib., стр. 121, № LXXXVII.

274

Ib., № LXXXIX, стр. 123.

275

Ib., стр. 130, № XCIII.

276

Глава посольства Карпов умер на пути в Краков, см. Acta Stephani regis, стр. 136, и Гейденштейн, 33, прим. 1.

277

Тургенев, Historica Russiae monimenta, t. I, стр. 275, № CLXXXVIII, Гейденштейн, op. cit., стр. 33, Метр. Лит., И, № 22; Соловьев, ор. cit; стр. 267.