Ливонский поход Ивана Грозного. В. В. Новодворский

Вольмаром посылкою новых орудий. 1-го сентября Бельский и Черемисинов стали делать приготовления к штурму. Тогда осажденные произвели попытку прорваться сквозь ряды осаждающих, но большая часть их была перебита; в живых остались только 12 человек и начальник гарнизона Георг Вилькин[194].

      29-го августа сдался Иоанну Ленсвард. Город занял своим отрядом Магнус. Но взятие Кокенгаузена так напугало Немцев, что они добровольно подчинились царю[195].

      Из Эрли Иоанн направился к Шуину, но миновал этот город и пошел к Вендену, к которому он прибыл 31-го августа. Он тотчас же потребовал к себе Магнуса. Последний побоялся явиться лично к царю; он послал к своему сюзерену только двух посланцев. Их наказали кнутом и послали сказать королю, что он сам должен прибыть к своему повелителю. Сопротивляться являлось безумством, ибо силы были слишком неравны. В сопровождении небольшой свиты из 25 человек поехал Магнус в царский лагерь. Здесь его немедленно арестовали, отняли орудие и привели к Иоанну. Лишь только он увидел царя, как тотчас же сошел с коня и бросился на колени умолять о пощаде. Сверх ожидания, царь принял его милостиво. Но в это время раздался выстрел из крепости и ядро пролетело мимо самой головы Иоанна. Подозрительный царь усмотрел в этом адский умысел на свою жизнь. Разразившись сначала потоками брани, он ударил затем в припадке гнева своего вассала по лицу[196], приказал взять его под стражу и держать в полуразвалившейся избе. После этого гнев царя обратился на тех, которые, казалось ему, посягали на его жизнь.

      Город был уже занят царскими войсками, ибо Магнус, еще до своего свидания с Иоанном, распорядился открыть городские ворота. Выстрел из крепости раздражил Москвитян, вследствие чего они при занятии города произвели немалую резню. Те, которые избежали ее, спаслись в замок. 1-го сентября началось жестокое обстреливание крепости, продолжавшееся до 5-го сентября. Положение осажденных становилось с каждым часом ужаснее. Их мучил голод и жажда, ибо не только хлеба, но и воды не хватало; между тем средства к защите истощались. Несчастным предстоял один конец – смерть. Однако и в этом безысходном положении был выбор. Смерть в руках врага, если он возьмет крепость, соединена была с ужасными мучениями; самоубийство от них освобождало; мало того, оно окружало погибших блестящим ореолом геройского мученичества. Страх и отчаяние, благородство и мужество слились в одно, и осажденные приняли решение – умереть добровольно. Решено было взорвать замок на воздух. С этой целью в замковой часовне приготовили несколько бочек пороху. Капитан Генрих Бойсманн поджег порох, последовал взрыв, который под развалинами замка похоронил много жертв. Однако борьба и после того не прекратилась: она происходила в нижних частях крепости, уцелевших от взрыва. Осаждающие врываются сюда, но следует новый поджог мин, новый взрыв, и ожесточенная борьба прекращается[197].

      Овладев Венденом[198], Иоанн отправил в Трикатен к польским начальникам крепости Яну Бычковскому и Щенсному Малиновскому

194

Ливонский поход, 1853, № V, 109–110. В Вольмаре оставлено 545 человек, 12 пушек, 81 пищаль затинная, 10 скорострельных, 26 бочек зелья, да прибавлено еще 300 пуд зелья.

195

Ib., № VI, стр. 85–86. В Леневарде оставлены 202 человека, 2 пушки, 2 пищали меденые, да затинных 12.

196

Эту подробность сообщает Гейденштейн, 4.

197

Подробное описание осады Вендена, основанное на критическом исследовании источников, дает Ратлеф (op. cit., 407–416). Взрыв крепости – несомненно геройский подвиг. Поэтому нельзя согласиться с мнением проф. Форстена, утверждающего, что «осажденными, представлявшими из себя пеструю смесь наемников, Немцев и иностранцев, католиков и протестантов, руководило не высокое, благородное мужество, а страх и отчаяние» (Балтийский вопрос, I, 672). Решимость умереть единит людей всякого звания, происхождения и исповедания и возбуждает героизм в самых трусливых натурах. Это во-первых. Во-вторых, трудно решить, какие чувства волнуют отдельных лиц в случаях подобного массового самоубийства и трудно определить, какое из чувств становится руководящим.

198

Здесь оставлен гарнизон в 422 человека под начальством воевод: кн. Григория Ивановича Долгорукого, кн. Даниила Борисовича Приимкова-Ростовского, Ивана Ивановича Клешнина и кн. Григория Михайловича Елецкого; кроме того, пушка дробовая, 8 пищалей девятипядных, 4 полуторных, 2 семипядных, 2 скорострельных, 77 затинных, 400 ядер и 305 пудов зелья, Ливонский поход, l. с., VI, стр. 89–90.