Они окружали Сталина. Рой Медведев

втрое выше, чем в Лондоне[147]. К нему добавлялась волна переселенцев из деревни. Уже существовали поселки Сокол и Дукстрой, шло строительство 3–5-этажных жилых домов по типовым секциям, причем на Шаболовке был построен экспериментальный комплекс – попытка совместить дешевизну строительства с художественной выразительностью[148]. При строительстве Всесоюзного электротехнического института в Лефортове впервые были использованы горизонтальные окна, плоская крыша, поперечные несущие стены[149]. Уже были построены три знаменитых клуба архитектора К. С. Мельникова, стадион «Динамо», Центральный телеграф, здание газеты «Известия», Планетарий, Мавзолей В. И. Ленина[150]. Среди архитекторов шли горячие дискуссии о путях развития городов.

      Трамваи перевозили 90 % пассажиров. Автобусов в Москве насчитывалось менее двухсот, их маршруты соединяли город с пригородами, где не было трамвайных рельсов. Троллейбусов не было, 90 % площади улиц составляли булыжные мостовые[151]. Больше половины домов были одноэтажными, среди них очень много деревянных. В некоторых частях города не было канализации и водопровода. Но и там, где водопровод был, летом, когда потребности города в воде возрастали, на третьих и четвертых этажах домов воды нередко не было. Отапливалась Москва в основном дровами и донецким углем[152].

      Архитектурными памятниками официально были признаны лишь 216 зданий, но и этот список на союзном уровне не был никем утвержден[153]. Еще с 1918 года в городе сносили памятники, срывали иконы с башен Кремля и соборов[154]. В 20-е годы продолжался снос церквей (например, на Мясницкой) и разгром монастырей (в их числе – Данилов монастырь). В 1927 году были снесены Красные ворота.

      Могущественные предприятия и организации, размещавшиеся в Москве, вели несогласованную, хаотичную застройку. До 1930 года на планировку Москвы тратилось 50 тысяч рублей; на планировку Харькова – 100 тысяч, Ленинграда – 130 тысяч[155].

      К многочисленным разрушениям 20-х годов Каганович не имел, да и не мог иметь никакого отношения. Однако он сам нередко подчеркивал малоценность, никчемность старой Москвы: «…пролетариату в наследство осталась весьма запуганная система лабиринтов, закоулков, тупичков, переулков старой купеческо-помещичьей Москвы… плохонькие, старенькие строения загромождают лучшие места нашего города»[156]. Признание ценности хоть какой-то части архитектурного наследства Москвы полностью отсутствует в речах и докладах Кагановича.

      В свое время А. В. Луначарский возражал против сноса древних Иверских ворот с часовней, располагавшихся при входе на Красную площадь у Исторического музея. Там

147

История Москвы. М., 1959. Т. 6. Кн. 2. С. 11.

148

Архитектура и строительство Москвы. 1988. № 9. С. 21.

149

Там же. № 11. С. 10.

150

Там же. № 5. С. 8.

151

История Москвы. С. 29.

152

Полетаев В. Е. На путях к новой Москве. М., 1961. С. 43.

153

Горизонт. 1988. № 4. С. 39.

154

Мальков П. Записки коменданта Кремля. М., 1967. С. 125–127.

155

Полетаев В. Е. Указ соч. С. 48.

156

Рабочая Москва. 1934. 30 июля. С. 2.