Коварная дама треф. Вячеслав Белоусов

– здесь его дело! Больше нигде не чувствовал он себя мужиком, настоящим врачом, нужным, необходимым. Как увидишь под своими руками ожившие глаза только что умиравшего секундой назад, действительно понимаешь, зачем ты сам на белом свете. Ради одного такого чудесного мига забываешь про все беды и неурядицы.

      Пусть изматываешься и к концу дежурства едва держишься на ногах! Но это его ритм жизни. Он нужен делу, и дело это нужно ему. Близкие смеются, мать упрекает – науку, перспективы, будущее забросил, забыл… Он все помнит. Он докажет, что не зря сейчас убивается в сумасшедшем ритме. Год, два, а там о нем узнают!.. Он соберет материал, накопит опыт… Он в науке еще скажет свое слово!

      Вадим стряхнул пепел с сигареты в окошко за спиной Мартынова. Тот, не переставая рвать гитару, орал во все горло:

      – Спасите наши души!

      Мы бредим от удушья.

      Спасите наши души!

      Спешите к нам…

      Вадим сунулся в холодильник – гулять так гулять! Накопилось нервотрепки за неделю! В веселой компании старых друзей, бывших однокурсников, когда и где еще расслабишься! Он извлек из холодных недр заветную заначку и потряс ею над головой, вызвав всеобщий восторг и удивление.

      – Ого! – дружно охнула ватага молодцов.

      – Кто же такую драгоценность на морозе держит! – взвился Эдик.

      Вадим не удостоил его взглядом, водрузил на стол литровую бутылку медицинского спирта. Лаврушка повел длинным горбатым носом и многозначительно произнес:

      – Братцы! Вот теперь погуляем!

      – У больных спер? – осудил Димыч, тряся бородой.

      – Чего несешь? – толкнул его сверху Мартынов гитарой. – Больным такого не положено. Не иначе шашни наш друг с сестрой-хозяйкой завел. А, Вадик? Бутылка со склада?

      Авторитету Мартынова не прекословили.

      – Мальчики, а закусить? – Инка бросилась тоже к холодильнику. – Вам так просто это зло не одолеть.

      – Вот! – величаво достал из внутреннего кармана пиджака помятую плитку шоколадки Семен и, конфузясь, опустил глаза перед Инкой. – Из наших запасов.

      Но та его простила и даже чмокнула в щечку.

      Вадим, небрежно расплескивая, по-командирски лил спирт в подставленные стаканы.

      – Братцы! – вопил Фридман. – Братцы! Водички бы. Не запылать бы нам.

      Кто-то подсунул в центр стола банку, полную воды из-под крана.

      – Мальчики! – добыв кружок колбасы из холодильника, радовалась Инка. – За что пьем?

      – За доблестного бессребреника, врача самой скорой помощи Вадима Туманского! – заорал на всю комнату Лаврушка, все подхватили.

      Мартынов выпил первым, не дожидаясь остальных, глаза его запылали шальным огнем, он забыл и про воду, и про колбасу. Утершись рукавом, хулигански гаркнул в одно дыхание:

      Эх, дайте, дайте мне, ребятушки,

      На милую взглянуть.

      На ее бесстыжи ножки,

      На жемчуженную грудь!

      – Светка! Светка! – запричитала, заголосила Забурунова,