Гвоздь программы. Светлана Алешина

самоубийство. Просто возьми в руки лезвие, малыш, а? Сам увидишь, как вместе с кровью уходят твои проблемы!

      Но решиться на это не было сил. Он оставлял это на крайний случай. Если не хватит денег, вырученных от продажи «Судзуки», тогда конечно. Тогда он это сделает, но не сейчас.

      Он собрался с силами, судорожно вздохнул, поднял трубку и тихо произнес:

      – Я слушаю.

      – Надо же, он нас слушает!

      Голос был омерзительным, а то, что абонент считал смехом, более напоминало Пенсу карканье ворон над его могилой.

      – Как с выплатой долга, дружок? Разве ты не знаешь, что счетчик включен?

      – Я его еще не видел, он пропал!

      – Меня уже не интересует Толстый, дружок, – ехидно пропел голос в трубке. – Толстый почти труп, а вот ты… Последний срок – завтра. Не будет денег – не будет твоей квартиры.

      Трубку повесили. Пенс закрыл глаза. Ему хотелось закричать. На пороге возникла мать и обеспокоенно спросила:

      – Сережа, что случилось? Кто звонил в такую рань?

      Пенс сглотнул комок, появившийся в горле, и пробормотал:

      – Ошиблись номером, мама. Всего лишь ошиблись номером…

* * *

      Лариков встретил меня у входа в дом. Он стоял и ежеминутно посматривал на часы, что говорило о его крайнем нетерпении.

      – Простите, что я опоздала, – подошла я к нему.

      Он взглянул на меня и улыбнулся. Улыбка у него была мальчишеская.

      – Что вы, Саша! Просто я спешу, а ключ вам вчера передать забыл.

      Он протянул мне ключ и уже развернулся, чтобы уйти, но я остановила его вопросом:

      – А что мне делать?

      – Сегодня? – удивился он, как будто, по его соображениям, сегодня все дела были неуместны. – Ну, отвечайте на звонки. Придумайте что-нибудь, пока я не вернусь, ладно?

      С этими словами он умчался вдоль по улице с быстротой болида.

      – Да уж… – пробормотала я. – Ничего себе работа – придумай что-нибудь…

      Я покачала головой и поднялась на третий этаж. Открыв дверь, я осмотрелась. А ничего и не надо придумывать вам, Александра Сергеевна, весело подумала я. Тут уборки на целый день.

      Засучив рукава и найдя у него тряпку и старую, облезлую швабру, я принялась за эти авгиевы конюшни.

      По местной радиостанции передавали новости, а я вытирала пыль, разбирала завалы из бумаг, созданные талантливой рукой Ларчика, и думала о том, сколько же надо было потратить усилий для создания такой свалки.

* * *

      Каждое утро превращалось для Лидии Владимировны в пытку. Она просыпалась, и сон, ее спасительный сон, приносящий забвение, уходил, оставляя ее один на один с бессмысленным и страшным дневным одиночеством.

      Первое время Лидию Владимировну не оставляла надежда, что ее муж вернется. Произошла ошибка, говорила она себе. Просто маленькое недоразумение, не более. Сейчас дверь откроется – и он появится на пороге.

      Но со временем это ожидание стало болезненным, разрушающим ее куда более, чем скорбь.

      Однажды она проснулась так же, как теперь, и с удивлением обнаружила, что боли больше нет. Она ушла, ушла вместе с