Казаки на персидском фронте (1915–1918). А. Г. Емельянов

сказал персидскому посланнику в Петербурге, что союз Персии с врагами России и Англии упраздняет англо-русское соглашение восемнадцатого августа тысяча девятьсот седьмого года, гарантирующее независимость и целостность Персии, и что по окончании войны Персия подвергнется разделу между Англией и Россией…

      Заявления эти произвели в Тегеране очень сильное впечатление, и персидское правительство негласно пыталось опровергнуть слух о тайном союзе.

* * *

      В правящих кругах Тегерана нервничали. Государственные и политические деятели Персии метались между двух огней. Обе группы держав давали деньги, выгодные обещания, угрожали. На шаха, правительство политические и общественные круги столицы жали со всех сторон. Нужно было выбирать: или со странами согласия, или союза. Выступление Болгарии подлило масла в огонь. Уже горела Европа, пожар начался на Балканах и его зарево освещало персидско-месопотамские границы. За «дружественный нейтралитет» заплатили хорошо, а за «активное содействие» предлагали еще больше. Призывы к священной войне и выступления жандармов были лишь предвестниками надвигающейся грозы. Создавшаяся обстановка уже не удовлетворяла ни Россию с Англией, ни Германию с Турцией. Обе группы держав через своих дипломатов ставили вопрос ребром: да с кем же, наконец, Персия?

      Народ не хотел войны. Персия ни с кем. Персия хочет мирно жить и трудиться. Это – правители, двор, часть народных представителей в меджилисе, муштегиды, вожди племен, начальники жандармерии, печать – хотели войны; все те, кто получал взятки, субсидии, на «расходы», на «организации», на «разъезды» от кого бы то ни было, – все равно, от одной группы держав или от другой. Англичане и русские чаще обещали, чем давали; немцы же платили щедрой рукой; Саррафы[23] базаров увеличили валютные операции на золотые турецкие лиры, а злые языки утверждали, что лиры эти отчеканены на монетном дворе в Берлине…

      – Где же действующие силы? Откуда их взять?

      Для России вопрос разрешался просто. Усилить Казвинский отряд войсками с Кавказского фронта и использовать персидскую казачью бригаду, созданную на русские деньги. Для немцев сложнее. Свой солдат нужен на европейских фронтах; его доставка в Персию просто невозможна. Далеко. В Персии же своего «материала» достаточно. Жандармы уже приготовлены; оставалось привлечь на свою сторону меджегодов, бахтиаров, луров, джеигелийцев и десятки других племен, промышляющих войной и разбоем. Нужно сделать все, чтобы привлечь на свою сторону хотя бы часть персидской казачьей бригады. Кабинет Мустафиоль-Мамалека вел игру на два фронта. Он провозгласил «дружественный нейтралитет» в отношении России и Англии, вел переговоры о заключении союза с этими державами, а в то же время допускал и помогал организации враждебных сил. Нужно было выиграть время – дать возможность немцам организовать эти силы, а туркам успеть перебросить на персидскую территорию регулярные войска

23

Менялы.