Ученик чародея. Ник. Шпанов

не хочется видеть мой нос в куче мусора, на которой сидите вы? Но наш общий коллега по Совету господин Мутулис может в случае надобности подтвердить все, что я скажу о вас пробсту. Так что вам незачем особенно важничать передо мною, Ланцанс!.. Однако давайте действительно закончим: если советские власти докопаются там до моего человека, придется перестраивать всю работу и отказаться от дальнейших услуг Силса. Это вы понимаете?.. Так помогите же нам!

      Адольф Шилде

      Служка без стука вошел в комнату и, скользя по полу, как угодливый кот, приблизился к епископу. В руке служки был поднос. На подносе – рюмка с водой и маленький флакон. Епископ тщательно отсчитал капли гомеопатического лекарства и выпил.

      Шилде разбирал смех: тонкие губы епископа благоговейно шептали: «Раз… два… три…» Бледные пальцы, как лапа коршуна, цепко держали крошечный флакончик. – «Недостает только, чтобы он перекрестил это снадобье», – подумал Шилде.

      Служка стоял неподвижно, с опущенными к полу глазами. Когда рюмка была возвращена на поднос, служка вышел так же бесшумно, как появился.

      – Итак, мой дорогой Шилде, – проговорил Ланцанс, – вы сказали, что второй из тех людей нам еще пригодится?

      – Да.

      – Несмотря на явку с повинной?

      – Явка только маскировка. Она облегчает его положение.

      – Да, да, помню… Вы умница, Шилде. Господь да хранит вас! Но… что дает вам уверенность в преданности этого Силса? Можно ли положиться на его честь?

      – Честь? – Усмешка скользнула по губам Шилде. – Мне странно слышать это слово, когда речь идет о таких, как Силс, и в приложении к такой работе. Я держу их деньгами и страхом. Вот верные карты в моей колоде.

      – Страх? – недоверчиво переспросил Ланцанс.

      – И деньги! Я сказал: и деньги!

      – Плохая карта, Шилде, совсем плохая. – Епископ пренебрежительно махнул рукой. – Всегда может найтись козырь постарше.

      – Мы играем золотыми тузами.

      Ланцанс рассмеялся:

      – Творец вложил в человека неустойчивую душу: если смогли соблазнить ее вы – могут соблазнить и другие. – Он наставительно поднял палец, словно говорил с исповедником. – Плоть слаба, и соблазн силен.

      – Мне посчастливилось слышать эту сентенцию из уст самого Сатаны… В опере!

      – Вот как?! Вы, оказывается, любите музыку.

      С этими словами епископ подошел к стоявшей наискосок от окна раскрытой фисгармонии. Не глядя, привычным движением опустил пальцы на клавиатуру. На мгновение закрыв глаза, задумался. Звуки тягучего псалма, мерно раскачиваясь, поплыли на волнах табачного дыма, выпускаемого Шилде. Некоторое время Шилде в такт музыке покачивал носком ноги. Выражение его лица обнаруживало напряжение мысли. Ланцанс, по-видимому, только еще входил во вкус игры, когда Шилде замахал руками и воскликнул:

      – Не то, не то… Совсем не то! Там, в опере, с этим чертом в красном, была совсем иная музыка.

      Ланцанс с обиженным видом, не снимая рук с клавиатуры, ждал, когда Шилде перестанет ему мешать. А тот делал попытку вспомнить