Ученик чародея. Ник. Шпанов

образами русской природы, что долго не мог заставить себя сесть за письменный стол. Во время одной из таких вдохновительных прогулок он и увидел Кручинина. Нил Платонович сидел на парусиновом стульчике посреди лужайки, окаймленной веселым хороводом молодых березок. Перед Кручининым стоял мольберт; на мольберте – подрамник с натянутым холстом. У ног Кручинина лежал ящик с тюбиками, выпачканными красками и измятыми так, что нельзя было заподозрить их владельца в бездеятельности. Но палитра Кручинина была чиста и рука с зажатой кистью опущена. Склонивши голову набок, Кручинин приглядывался к березкам, словно они заворожили его и он не мог оторвать от них взгляда прищуренных голубых глаз.

      Вот Кручинин стал задумчиво пощипывать свою небольшую бородку, такую же светлую, как и его аккуратно подстриженные усы. Однако, несмотря на их светлую окраску, и в усах, и в бороде уже чувствовался, хоть и едва уловимый, налет седины. Этакая серебристость бывает видна над вершинами зацветающей черемухи, ежели смотреть очень издали на лес весной. Словно серебро только-только сбрызнуло поросль. И даже невозможно еще сказать – седина ли это и пойдет ли она расширяться.

      Наблюдая Кручинина на этой лужайке, Грачик не заметил в нем ничего называемого особыми приметами: рост средний, ни худ, ни тучен, физическое развитие хорошее. Ничего бросающегося в глаза, если не считать рук, на которые нельзя было не обратить внимания. Узкая, длинная, но, видимо, сильная кисть с тонкими пальцами – настоящая рука художника.

      Быть может, эта деталь бросилась в глаза Грачику лишь потому, что он сам был музыкантом? Возможно, что в наблюдателе менее изысканном эта подробность не возбудила бы интереса.

      Грачик долго наблюдал из-за деревьев за Кручининым. Но он так и не дождался, пока тот возьмется за кисти, чтобы воспроизвести березки, на которые столько времени любовался. Вместо того Кручинин сложил мольберт и краски, еще разок пригляделся к сверкающим на солнце белым стволам и ушел.

      Любопытство Грачика было возбуждено. Он пошел следом за художником. Отойдя на некоторое расстояние от лужка с березками и выбрав место, совсем не похожее на прежнее, Кручинин расставил мольберт и принялся за работу. Через два часа Грачик обнаружил на холсте очень точно воспроизведенным вовсе не тот пейзаж, перед которым сидел теперь художник, а именно прежние березки.

      В следующий раз, когда Грачик увидел, как, придя на лужайку с березками, Кручинин пишет погост, находившийся на расстоянии нескольких километров, к тому же воспроизводит на полотне не яркое утро, когда шла работа, а вечернюю зарю, – Грачик уже не мог удержаться и заговорил. Оказалось, что Кручинин таким своеобразным способом тренирует зрительную память, одновременно получая удовольствие как живописец.

      С первых же слов Грачик понял, что и сам он не оставался не замеченным новым знакомым. Наблюдательность Кручинина, напомнившего Грачику несколько обстоятельств из его поведения с самого дня появления в Доме