Алтарь. Александр Прозоров

что никто из жрецов Кемета не переживет этого утра.

      – У меня есть важные дела, смертный, – положил Изекиль руку себе на грудь, на символ власти.

      – Ты не исполнил своего долга перед Великим, – холодно ответил номарий.

      – Какой еще долг, Саатхеб? – поморщился служитель Небесного храма. – Ты что, не понял? Отныне я, Мудрый Изекиль, являюсь верховным жрецом. А теперь собирай людей и садитесь на корабли. Мы отплываем.

      – В тебе нет ни совести, ни чести, – прищурился номарий, – и ты недостоин носить звание жреца какого бы то ни было храма. Кроме того, Мудрый Себек указал, что ни один из служителей богов не должен пережить этого утра.

      Воин отвел руку в сторону, и один из копейщиков с готовностью вложил в нее свою пику.

      – Что ты задумал, отважный Саатхеб? – мгновенно осипшим голосом спросил Изекиль, но номарий не собирался произносить более ни слова. Он подошел ближе, резко выбросил вперед бронзовый наконечник.

      Жрец увернулся, ловко отклонившись, но в тот же миг прочное древко ударило его с другой стороны в висок. Изекиль опрокинулся на спину, и в это мгновение тяжелая пика ударила его в грудь. Номарий выждал немного, после чего выдернул оружие, развернулся и зашагал к своим воинам.

      Изекиль простонал от острой, обжигающей боли, сомкнул веки, готовясь увидеть свою всесильную, любимую богиню, снова открыл глаза, глядя в сухое, бледно-синее небо. Ничего не происходило. Боль оставалась, сердце перестало биться – но дыхание сохранялось, воздух, перемешанный с кровью, срывался со скривившихся от боли губ.

      «Получилось, – с огромным удивлением понял Изекиль. – У меня получилось! Значит, я не зря сжег тех трех пленников, забирая их силу. Я больше не могу умереть!»

      И он, застонав, начал подниматься на ноги. Копейщики загомонили, указывая на жреца руками. Номарий обернулся, покачал головой, вновь приблизился к Изекилю и, когда тот выпрямился, вонзил пику ему в живот.

      – Умри же ты наконец! – пробормотал он.

      – Вот тебе! – Нанизанный на древко служитель богини смерти взмахнул рукой и вогнал ритуальный нож номарию в шею сбоку. – Я никогда не умру! Понял? Никогда.

      Саатхеб застонал, стремительно теряя силы.

      – Ты хотел убить меня, Мудрого Изекиля? – прошептал жрец, глядя ему в глаза. – Не будет такого. Никогда. Я проклинаю тебя, воин. Не будет тебе покоя, пока я живу в этом мире. Ты будешь рождаться здесь снова и снова, и снова будешь биться со мной. Но никогда, никогда твоя хваленая честь и доблесть не смогут победить моего знания и обрядов Небесного храма. Ты будешь умирать раз за разом. И да будет так вечно!

      Служитель всесильной Аментет выдернул из шеи воина нож – и тот рухнул на землю. Затем жрец вытянул копье, отбросил его и, кривясь от боли, хрипло захохотал. Несколько копейщиков, в ужасе бросив оружие, кинулись бежать.

      – Куда?! – схватился за боевой топорик номарх. – Куда бежите?! Вперед, убейте эту тварь! Уничтожьте порождение Дуата!

      Из