Чудеса специальным рейсом (сборник). Марианна Гончарова

одержимый оградами, даже не посмотрел на Маленькую Старую Даму. Продолжая бормотать, он привычно уместил крохотную сухую ладошку в своей большой уютной лапе и побрел через дорогу, не видя красного света, не слыша визга тормозов и не чувствуя, что Маленькая Старая Дама бьется в его руке, как увядший букет, и попискивает от страха.

      Ограды… Ограды… Он, конечно, забыл, что держит кого-то за руку, уже на второй секунде совместного марша. Маленькая Старая Дама попыталась вывернуть ладошку из его руки на другой стороне улицы, но он крепко и удобно подхватил ее, и так они пошагали дальше по каким-то делам. По делам Зигмунда. Он топал, медленно переваливаясь с ноги на ногу, большими шагами, что-то бормоча. А Маленькая Старая Дама тихонько семенила рядом. Время от времени они останавливались, и Зигмунд говорил, вздыхая:

      – Во-от…

      Маленькая Старая Дама сочувственно кивала.

      – Смотри, лошадка! – вдруг дергал он ее за руку.

      – Да-да… – понимающе кивала Маленькая Старая Дама.

      Иногда Зигмунд аккуратно перекладывал ее лапку себе под локоть, крепко прижимая к боку, прикуривал, затем снова брал за руку, и путешествие продолжалось.

      У магазина спортивных товаров долго стояли, рассматривали лыжи, приценивались, вздыхали, что дорого.

      – А, например, я работала в театре. А потом в музее… – решила напомнить о себе Маленькая Старая Дама.

      Но Зигмунд, рассеянно кивнув, не услышал. Он вдохновенно шептал про ограды.

      Маленькой Старой Даме сначала было страшно. А потом ничего. Даже интересно. Такое приключение на старости лет. Идут, ведут беседу. Красивая пара. Люди оборачиваются. Какая у нее, у одинокой старухи, светская жизнь? В магазин, в поликлинику, в аптеку и в окно смотреть. А тут юный красивый человек, похожий на молодого Вахтангова, водит ее по городу. Показывает лошадку… лыжи… Стихи читает. Про ограды… Талантливый… С креном в… в… в гениальность. Вот пришли куда-то… Ага! Редакция.

      Зигмунд с трудом открыл тяжелую дверь на пружине и быстро втянул вовнутрь Маленькую Старую Даму. Чтоб ее не прищемило. Редактор внимательно оглядел подозрительную пару и, указывая дужкой очков на листки у себя на столе, сказал:

      – Хорошие стихи, мы их берем.

      – Как берете?! – удивился Зигмунд.

      – Так ведь хорошие стихи, – повторил редактор, обращаясь к Маленькой Старой Даме, – берем.

      Зигмунд мчался по улице, переполненный счастьем.

      – Как вас величать, молодой человек? – вдруг услышал он откуда-то сбоку сухой тихий голосок.

      – Зигмунд, – кротко ответил он пожилой даме, которая почему-то держала его за руку.

      – А по батюшке? – снова спросила старушка в ветхой одежде и в шляпке с облезлым крылышком.

      – Павлович, – удивленно сообщил Зигмунд.

      – Ну вот и мой дом, Зигмунд Павлович. Благодарю вас за прогулку, – старушка склонила аккуратную головку и неторопливо пошла к своему подъезду.

      «Странная какая-то дама», – недоумевал Зигмунд. Но недолго.