Берсерк. Вячеслав Кумин

снова подгоняемые дубинками арестанты разбегались по своим местам. Миха двигался как автомат, ничего не соображая, мозг отказывался воспринимать информацию, словно переполненная дискета. Мимо сознания проскользнул оглашенный распорядок дня и прочие правила поведения.

      Камера оказалась двухместной. Миха осторожно осмотрелся: все выглядело в точности как в кино. Двухъярусная кровать, сортир, стена, обклеенная фотографиями и обложками журналов с голыми девицами. «Не хватает только здорового бугая с неопределенной сексуальной ориентацией, – иронично подумал Миха и поднял глаза на своего сокамерника. – Ну хоть с этим все в порядке». Сокамерником оказался вполне нормальный субъект, чуть выше ростом с шрамом на щеке, но в остальном вполне обычный человек.

      – Не ссы, – сказал тот. – Не стану я тебя трахать. Подобные сидят в другом крыле.

      – И на том спасибо.

      – Гвоздь, – протянул руку заключенный.

      – Миха Кемпл, – представился он и протянул руку в ответ, решив за лучшее не называть кличку, полученную от банды Сью.

      – За что сюда?

      – Ограбление.

      – А по тебе не скажешь, – удивленно сказал Гвоздь. – Твоя койка снизу.

      – Да мне без разницы. А вообще-то грабили мы «Шмидт и компанию», и все почти получилось…

      – Так всегда, – согласно кивнул головой Гвоздь. – Все почти получается, но остается неучтенной маленькая деталь, из-за которой все рушится. Я прав?

      – Абсолютно. Ты не поверишь, но я за весь день только чаю выпил; когда тут следующая кормежка? – спросил Миха, почувствовав зверский аппетит. Настроение несколько улучшилось, и он решил, что так на него повлиял сосед: ведь он опасался увидеть бугая.

      – Скоро. Сколько тебе дали?

      – Десять лет.

      – Не слабо. Я тут уже второй год торчу из семи положенных, сил уже нет. Наверное, именно в однообразии и заключается весь смысл наказания…

      Миха ничего не ответил, поскольку не знал, что именно сказать, да еще скрутило живот в голодном спазме. Прозвучал сигнал, и где-то вдалеке послышался скрип колес.

      – А вот и твой завтрак.

      – Ну наконец-то! А я думал, что едят в столовой…

      – Только обед. Завтрак и ужин выдается в камерах. Подставляй тарелку.

      Миха взял с полки чашку и просунул в щель. Туда бухнули что-то зеленое, сверху упал кусок хлеба, а в кружке, наполовину расплескавшейся, оказался чай.

      – Что это? – спросил Кемпл, подозрительно нюхая содержимое тарелки.

      – Доподлинно никто не знает, но утверждается, что здесь имеются все необходимые для организма элементы, – ответил Гвоздь, поддевая ложкой тягучую субстанцию. – Хотя на вкус вроде ничего.

      – А что тут вообще делают?

      – Все зависит от тебя. Хочешь, весь срок валяйся на койке, но по собственному опыту скажу: протянешь не больше месяца, рано или поздно захочешь чем-нибудь заняться. Шахты здесь выработаны не до конца, и можно пойти туда, будешь даже небольшую зарплату получать.