Война «невидимок». Последняя схватка. Ник. Шпанов

нос:

      – Там осталась его дочка… его Элли.

      Широким, легким движением гимнаста Житков вскочил на поручни. Секунда – и холодная вода перехватила ему дыхание. Он плыл вдогонку Адмиралу. Вместе взобрались они на кормовую часть «Консула», стоявшую на воде, как половинка расколотой яичной скорлупы.

      Помещавшаяся в корме машина была слишком тяжела, чтобы дерево корпуса могло удержать корму на плаву. Вода быстро заполняла разрезанную пополам крошечную кают-компанию, с журчанием вливалась в каюту шкипера. Клубы пара вырвались оттуда, когда волны коснулись раскаленного камелька. Удар волны вышиб дверь в последнюю, оставшуюся не залитой, каюту, и Житков увидел Элли. Девушка сидела на койке, подобрав ноги. В ее широко раскрытых глазах не было испуга – только удивление: как же это вышло, что она, никогда не боявшаяся моря и глядевшая на него, как на нечто близкое и родное, была застигнута им врасплох, оказалась вдруг беспомощной?.. Но стоило ей сквозь распахнувшуюся под ударами волны дверь увидеть плывущих к ней отца и Житкова, как глаза ее засверкали радостью. Девушка спокойно скользнула в шипящую воду, словно это был простой бассейн для плавания.

      Через несколько минут Житков, поддерживая рукой Элли, взбирался по шторм-трапу на палубу «Черного орла». У старого Глана уже не было сил влезть самому. Мейнеш бросил ему сверху конец. Адмирал обвязал себя под мышками, и матросы подняли его…

      Когда в числе других Глан появился в ярком свете электрической лампы, Витема бросил на него взгляд, такой же холодный и безразличный, каким встречал остальных норвежцев. Не оборачиваясь, он спросил Мейнеша:

      – Где я видел этого старика?

      Мейнеш молчал. Можно было подумать, что он не узнает своего старого приятеля.

      Витема медленно повернулся к боцману, и лишь тогда тот что-то тихо пробормотал.

      – Этого – отдельно, – приказал Витема матросам, окружившим пленных.

      Ряды столпившихся под мостиком норвежцев дрогнули. Они разгадали опасность, грозящую старому патриоту. Витема, по-видимому, заметил это легкое движение. Он выжидательно поглядел на пленников, потом снова на Глана, и громко, так, чтобы слышали все, спросил Мейнеша:

      – Это тот самый разбойник, что убежал от нас?

      – Да, капитан, – проворчал боцман.

      – Не кажется ли тебе, что он заслуживает веревки?

      – Да, капитан… Как только он выздоровеет, мы его повесим, – с безразличием автомата проговорил Мейнеш.

      – Он болен?

      – Он ранен, капитан.

      Витема обвел взглядом столпившихся под мостиком норвежцев.

      – Из-за вашего неумения управлять судном я потерял шесть матросов, – сказал он не очень громко, но так отчетливо и жестко, что каждое его слово падало на притихших моряков, как камень. – Шестерых я оставлю у себя. Остальных – за борт. Кто предпочитает палубу «Черного орла» морю – шаг вперед!

      Строй норвежцев остался неподвижным. Витема снова оглядел сосредоточенные