Революция, которая жила на крыше. Андрей Кивинов

как всегда свежо и героически. Я не художник, но заметил, что пятая медаль Героя на его необъятной груди была подрисована к четырем предыдущим.

      – Ты пойми, Серый… Все это чисто субъективно. У меня приятель есть, так ему нравятся беззубые. Серьезно. Хоть ты Мэрилин Монро, но если зубы на месте – сразу в архив.

      – Зубы вырвать можно или выбить, а мозги не вставишь. Она ж полная дура!

      – Ну тебе-то не все ли равно! Тебе ж не жениться на ней!.. Андропова давай.

      – Простите, где здесь отдел кадров? – побеспокоил я рабочих.

      – Вниз по лестнице и направо… Это не Андропов, это Горбачев. Андропов в очках!

      – Да какая разница?

      – Вот помрет Брежнев, поймешь. Слыхал, говорят, при смерти…

      – Да я это каждый год слышу. Годков пять еще протянет.

      Женщины и политика. О чем еще говорят мужчины?

      Я сбежал по лестнице, попутно разглядывая обстановку.

      Театр! Не школьная сцена и не армейский клуб! Тени великих актеров, гул зала, свет софитов, аплодисменты, кашель зрителей, пыль портьер… Магия. «Ах, этот вечер – лукавый маг…»

      Нужную дверь я нашел сразу, без подсказок, потому что она была здесь единственной. Постучал, толкнул, вошел.

      – Здравствуйте… Мне Екатерину Михайловну.

      В кабинете было три стола, два из которых пустовали.

      – Слушаю.

      Голос у дамы твердый как камень, из которого высечен Аполлон. Да и вид как у нашей школьной директрисы: двоечников и хулиганов – на плаху! И как у нашего армейского старшины. Разве что старшина не носил парик.

      – Моя фамилия Светлов. Максим. Вам звонили… Насчет работы.

      Магическое слово «звонили» мгновенно превращает злого старшину в добрую фею из «Золушки».

      – Да-да… Проходи, присаживайся.

      Я поставил сумку на сильно потертый линолеум и уселся на сильно скрипучий стул. Кадровичка передвинула на край стола недопитый чай и блюдечко с маковыми сушками. Ничто человеческое не чуждо и людям искусства.

      – А почему к нам, если не секрет? С работой в стране вроде напряженки нет.

      – Ну просто… Это бабушка посоветовала. Я летом в театральный поступал… Не поступил… Конкурс… На будущий год снова попробую. А пока здесь кем-нибудь поработаю, атмосферой пропитаюсь, с актерами познакомлюсь… Вникну в курс, так сказать…

      – Атмосферой… Знакомо… Ты не первый. Как с этим делом? – Екатерина Михайловна звонко щелкнула по напудренному подбородку, сразу перейдя к сути.

      Странно, когда перед армией я устраивался на работу в жилконтору, первым мне задали тоже именно этот вопрос.

      – В разумных пределах… За столом.

      – Тут все в разумных.

      Судя по обреченности, с которой была произнесена последняя фраза, проблема пьянства в творческом коллективе стояла настолько остро, что на нее давно махнули рукой.

      – А хоть какой-нибудь театральный опыт имеется?

      – В школе… Драмкружок, потом в армии. Концерт к 23 февраля и фрагмент из пьесы «На дне».

      Екатерина