На стыке времен. Стас Битлер

и сразу выложил полтора миллиона наличными, остальное – главным внутренним валовым продуктом своей вотчины.

      Отплясывая чечетку на палубе, Ротон вернулся домой с чемоданом денег и трюмом, набитым кокаином. Тогда он еще не знал, что будет с ним делать…

      IV

      Однажды, когда скотоводы вошли в Город, Хорх помог старейшине определить скотину на постой недалеко от ярмарки и вместе с остальными поспешил в таверну на Главной площади. Раньше Хорху не доводилось бывать в Городах, и все для него было ново и интересно. В таверне было много народу: скотоводы, прибывшие на ярмарку купцы из других Городов, местные мастера и бродячие гайторнеры. Последние развлекали публику игрой на чудных инструментах.

      Гайторна представляла собой пузырь, обтянутый мехом. К нижней части пузыря была прилажена трубочка с отверстиями, а к верхней – большой рог. Гайторнер вешал пузырь на шею так, чтобы его было удобно зажимать локтем и выдавливать из него воздух. Воздух попадал в трубочку, и в зависимости от того, какое отверстие на трубочке зажимал музыкант, в рог звонко вылетала та или иная нота. Когда в пузыре заканчивался воздух, гайторнер надувал его ртом через специальный клапан. Две-три гайторны вместе звучали очень красиво. Хорх подумал, что если бы он не знал сути происходящего, то издалека можно было бы предположить, что парни мучают каких-то неведомых зверюшек, тычут им в бока локтями, отчего последние жалобно пищат.

      Гайторнерам ловко аккомпанировал на барабане толстый мальчишка лет пяти. Увлекшись игрой, он взмок, и пот градом катился из-под его огненно-рыжих волос. Капельки пота, словно маленькие призмы, увеличивали до огромных размеров его веснушки, беспорядочно разбросанные на лице.

      Бледная, нездорового вида Безымянная, которой до Великой было еще лет двадцать, красиво перебирала струны, натянутые поперек выдолбленной из дерева чаши. Звук получался металлический, с отдаленным эхом, а выражение лица у нее было такое, что, казалось, она растворяется в льющейся мелодии. Один из гайторнеров затянул старинную балладу на древнем тсхи. Хорх не понимал половины слов, но песня была красивая.

      Постояльцы поужинали и разбрелись на ночлег, а Хорх все не мог оторвать глаз от выступающих. Когда музыканты отложили инструменты и взялись за ужин, Хорх поинтересовался у старшего из них: «Мастер, а нельзя ли попробовать взять пару нот на гайторне?» Тот утвердительно махнул косматой головой и произнес что-то типа: «Валяй!» или «Давай!», почти не открывая набитого мясом рта. Хорх повесил гайторну на шею, подтянул ремень и сходу выдал полностью, без ошибки, только что услышанную сольную партию.

      В таверне воцарилась гробовая тишина. Мастер с усилием протолкнул в горло застрявший кусок, так что кадык рванул верхнюю пуговицу на рубахе, и завороженно уставился на Хорха.

      – Парень, да ты чего? Да не-е… Да как это? О боги, я написал эту музыку только сегодня утром и сам смог ее исполнить только на третий или четвертый раз! Кто твой Мастер?

      – Вон