Дневник. Анна Достоевская

его. Молодые люди были несколько смущены неожиданным знакомством с известным романистом. Чтобы объяснить им некоторую торжественность обстановки, в которой они нас застали, я сказала гостям, что они попали на фестиваль по случаю окончания нашей общей работы над новым романом. Мне очень захотелось затеять общий разговор и втянуть в него Федора Михайловича. Я воспользовалась вопросом одного из молодых людей, прошла ли моя вчерашняя мигрень, и сказала:

      – Это вы виноваты в моей головной боли: вы все так много курили. Не правда ли, Федор Михайлович, много курить не следует?

      – Я тут плохой судья: я сам много курю.

      – Но ведь это же вредно для здоровья?

      – Конечно, вредно, но это – привычка, от которой трудно избавиться.

      То были единственные слова, сказанные Федором Михайловичем. Мне не удалось втянуть его в дальнейший разговор. Он курил и пытливо посматривал на меня и на гостей. Молодые люди были смущены: им, очевидно, импонировало имя Достоевского. Они сказали, что вчера, после моего ухода от родственников, было решено поехать всем вместе посмотреть «Юдифь» Серова, и им поручено узнать, в какой день я свободна, и взять ложу.

      Я очень любезно, но решительно объяснила, что в оперу не поеду, так как начну теперь усиленно заниматься стенографией, чтобы догнать товарищей.

      – Ну, а на концерт пятнадцатого ноября поедете? Ведь вы же обещали! – сказали огорченные молодые люди.

      – И на концерт не поеду, все по той же причине.

      – Но ведь вам было так весело на этом концерте в прошлом году.

      – Мало ли что было в прошлом году! С тех пор много воды утекло, – сентенциозно заметила я.

      Молодые люди почувствовали себя лишними и поднялись уходить. Я их не удерживала.

      – Ну, довольны вы мной? – спросила я Федора Михайловича по уходе гостей.

      – Вы щебетали, как птичка. Жаль только, что вы обидели ваших поклонников, так категорически отказываясь от всего, что прежде вас интересовало.

      – Бог с ними! На что они мне теперь! Мне нужен только один: мой дорогой, мой милый, мой славный Федор Михайлович!

      – Так я милый, так я для вас дорогой? – сказал Федор Михайлович, и вновь началась задушевная беседа, продолжавшаяся весь вечер.

      Какое то было счастливое время и с какой глубокой благодарностью судьбе я о нем вспоминаю!

      XII

      Принятое нами решение хранить в тайне от родных и знакомых нашу помолвку продержалось не более недели. Тайна наша открылась самым неожиданным образом.

      Федор Михайлович, приезжая к нам, брал извозчика по часам, от семи до десяти. Во время долгого пути к нам и обратно Федор Михайлович, любивший простых людей, разговаривал обыкновенно со своим извозчиком. Чувствуя потребность поделиться с кем-нибудь своим счастьем, он рассказывал ему про свою предстоящую женитьбу. Однажды, вернувшись от нас домой и не найдя в кармане мелочи, он сказал извозчику, что сейчас вышлет ему деньги. Деньги вынесла служанка. Не зная, которому из трех извозчиков, стоявших у ворот, следует