Цари. Романовы. История династии. Эдвард Радзинский

он стал часто заговариваться и еще развилась в нем необыкновенная тяга к щегольству. Теперь каждое утро граф шел через бесконечную анфиладу, и лакеи кисточками накладывали определенные его сиятельством порции пудры на парик. Ох, не дай им Бог ошибиться! Граф сам исчислил количество комнат, которое ему надлежит пройти, чтобы парик приобрел должный вид.

      Движется согнутая фигура…И в дверях каждой следующей комнаты дрожащий лакей украшает пудрой графский парик. И крестится, когда граф проходит мимо…

      Старик миновал последнего лакея и очутился в сверкавшей зале: бесчисленные зеркала в холодном зимнем солнце беспощадно повторяли морщинистое лицо графа и страшный шрам на щеке. Современники называли этот шрам «знаком предсмертного отчаяния». И с ужасом уверяли, что получен он был в Ропшинском дворце, где граф задушил свергнутого императора Петра Третьего. Но иные утверждали, что сей шрам попросту заслужен графом в пьяной драке. Так или иначе, но, отличая его от остальных четырех братьев Орловых, Алексея Григорьевича прозвали «Орлов со шрамом».

      Усмехаясь, старик оглядывал себя в зеркалах – он доволен.

      – Отменно… Не стыдно будет на балу сегодня, – обращается он к крохотному старичку в мундире, с Чесменской медалью.

      Тридцать восемь лет назад сержант Изотов закрыл грудью графа от турецкой пули в знаменитом Чесменском бою. И теперь доживает век в его доме, являясь нынче основным собеседником того, кто именовался когда-то «властелином России».

      – Когда цыгане с плясунами да песельниками придут – пустить их на бал. Она веселье любила, – радостно приказал граф.

      – Да какой же нынче бал, Ваше сиятельство? Никакого бала у нас нет, – удивился старый слуга.

      – Ан есть, – с торжеством ответил граф. – Пятое число сегодня – ее день… Схоронили ее… В этот день она ко мне на бал каждый год приходит. И сегодня жду… Любила балы. Как же она любила балы! Непременно пожалует.

      – Да что ж вы, Ваше сиятельство… Алексей Григорьевич? – прошептал старый сержант.

      Граф посмотрел на испуганного старика мутными глазами. На мгновение сознание вернулось к нему.

      – Подать мое яблоко, сержант, – приказал он весело. Старый сержант заулыбался: он любил эту молодецкую шутку. Он достал из кармана заготовленное яблоко. Граф взял яблоко и легко раздавил его двумя пальцами. И счастливо засмеялся.

      – Что яблоко! Говорят, вы быка одним ударом прихлопнуть могли, – подобострастно сказал Изотов.

      – Да что быка! Я государя императора Петра Федоровича одним ударом… – И бешеные глаза человека со шрамом взглянули на несчастного сержанта. Тот только перекрестился.

      И вновь глаза графа помутнели.

      – Что же мы тут… гости никак пожаловали? – И граф торопливо пошел к высоким дверям залы.

      Он широко распахнул двери и склонился в низком поклоне:

      – Матушка государыня к холопу своему… А мы как раз про мужа твоего убиенного… да про «известную женщину» толкуем…

      Граф не договорил и вновь склонился