Еду в сад. Людмила Петрушевская

л-макет, 2012

      © Сергей Козиенко, фото, 2012

      Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

      © Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес (www.litres.ru)

      Действующие лица

      М.

      О.

      М. Ну вот. Ты сыта? Будем сейчас пить чай.

      О. Чая много не выпьешь.

      М. Что?

      О. Я говорю, чая много не выпьешь.

      М. Это в каком смысле ты говоришь, чая много не выпьешь? А? Ну?

      О. Так просто.

      М. Полчашки тебе надо? В этом смысле?

      О. Налейте, ладно, чашку, чашку. Шутка, шутка.

      М. Шутка? В чем эта шутка?

      О. Я пошутила.

      М. Пошутила. Хорошо. Ну что, будешь пить чай?

      О. Чая много не выпьешь.

      М. Опять шутка?

      Пауза.

      У меня пряники есть, даже тортик вафельный остался.

      О. Я сладкое не очень обожаю.

      М. Не хочешь как хочешь.

      О. Я больше обожаю покрепче.

      М. Ну сама себе нальешь заварки сколько хочешь. Я ведь все понимаю. Я в курсе насчет заварки. Можешь не скрывать. Вы пили чифирь. Я знаю это.

      О. Да, мы одну заварку пили.

      М. Но теперь это уже прошло, понимаешь? Все прошло.

      О. Когда получалось, то пачку чая на бокал кипятку.

      М. Но это же вредно, это на сердце влияет, что ты, Оля.

      О. Ну да, начинается колотун (показывает на грудь), в больничку пойдешь, таблетку дадут. Они орут, опять чифирь, ты себе сердце сорвала, больше сюда не шастай.

      М. Все это было и кануло в прошлое, Оля. Сейчас уже сердце надо беречь, это важно для дальнейшей жизни. Надо жить уже, Оля. Жизнь – самое прекрасное, что есть у тебя. Ты не умерла, Оля! Это главное.

      О. Можно, я буду вас мамой называть? Мама, я говорю тебе большое человеческое спасибо.

      М. Мама… Скорей сестра… Ну ладно, ладно. Хорошо, хорошо. Всё, всё.

      О. Просто огромное, мама. Вы, мама, меня спасла.

      Кланяется, сидя на стуле в позе орла.

      М. Это был мой долг, понимаешь? У каждого человека есть свой долг, сказала она. Вот так. И у тебя теперь будет как у всех. Встать вовремя, умыться, одеться и на работу.

      О. Ну и что? Все равно спасибо. Никто и никогда обо мне так не думал, как вы.

      М. (не слушая). Это долг, и у тебя он должен быть.

      О. (не слушая). Я когда получила твое первое письмо…

      М. Долг – это совесть, понимаешь? Но об этом потом.

      О. (не слушая). Я когда твое первое письмо получила, я просто как с ума сбесилась, бегать начала вокруг столовой. Никто мне не писал…

      М. Совесть даже в зачаточном состоянии есть у всех, у каждого. Отсюда муки. Муки совести.

      О. Я целовала каждую строчку, понимаешь? Плакала. Кто-то обо мне подумал! Не всё о них! Они получали письма, а я нет!

      М. Муки совести. Ты ведь мучилась.

      О. Да, ааа, как я мучилась! Не спала. Все думала.

      М. А больше всего ты мучилась, что убила. Я знаю.

      О. Нет, как раз что еще не убила!

      М. Не убила? Ты – не – убила? Ты?

      О. Да, я мучилась. Представляла, как его убить. Разрешите твою руку. (Хватает руку М., целует.)

      М. (выдирая руку). Ну вот еще. Как раз! Додумалась. Брось, брось. Ты брось тут эти мысли и планы. Ты уже на воле, на во-ле! Мы добились этого. Ура! (Пауза.) Скажи «ура». Ну?

      О. Ура?

      М. Будь счастлива!

      О. Ура? С какого это я подпрыгу буду счастлива? Елы-палы. После всего что со мной эта тварь устроила?

      М. Ты на воле, а другие еще сидят.

      О. Сидят правильно они. Воровки и мокрушницы. Убийцы. Меня чуть не зарезали.

      М. Ты же убила ребенка.

      О. А, это. Так это каждый тогда убил ребенка. Кто аборт сделал.

      М. Нет! Ты убила ребенка и вынесла его в контейнер!

      О. А куда еще, на кладбище нести? Куда? Сказала она.

      М. Вот! Вот