Господин Хансен, который переплыл море, и его дети. Ирина Скидневская

спрятал в карман плаща.

      – Ты меня напугала.

      – О, извини, я не хотела… Кто это?

      Она присела рядом с ним на корточки и стала разглядывать зверька. Он был похож на небольшую пушистую собаку – с черно-белой мордой и полосатым хвостом. Только лапы с длинными пальцами были слишком похожи на кисть, а разбитая в кровь мордочка – заостренной… Определенно, зверь был мертв, он не двигался и не дышал.

      – Кажется, это енот.

      – Он погиб? Бедный… Никогда не слышала, что у нас водятся еноты.

      – Помнишь тот скандал? Из Дании незаконно ввезли енотов, сибирских белок, еще кого-то. Наверное, он из тех. Плодятся и шастают тут… – Томас поднялся с корточек. – Слава богу, ты совсем ожила. Не возьмешь фонарь? Надо отнести его в машину.

      – Вдруг он какой-нибудь заразный? – заволновавшись, сказала Камилла. – Если от лисиц можно заразиться бешенством, то и от енотов тоже… Он весь в крови, Томас! Не поднимай его!

      Но он уже нес енота в машину. Смирившись, она помогла ему: донесла фонарь, открыла багажник и вдруг почувствовала прилив крови к лицу, сигнал тревоги, который ее никогда не подводил. Ее беспокоила инъекция, которую муж поставил еноту. Ему понадобилось время, чтобы привести ее в порядок – откинуть сиденье, убрать подушку безопасности, достать нашатырь… они разговаривали, потом он искал енота – вышло гораздо больше, чем пять минут…

      – Он же мертвый, Томас, – сказала она хрипло. – Все реанимационные сроки прошли. Зачем ты делал ему инъекцию? Поставил свою сыворотку, да? Зачем?

      – Сядь в машину, – с внезапным раздражением бросил он, захлопнув багажник. – Зачем да почему. Ну и денек выдался. – Он сжал кулак и хотел ударить по багажнику, но сдержался и, не глядя на Камиллу, пошел садиться.

      Мертвый енот окончательно испортил вечер. За короткие минуты пути, оставшиеся до их дома, они не проронили ни слова, молчала и магнитола, исчерпавшая запас лирики. Дома отчуждение не прошло. Камилла приняла душ и сразу легла, а Томас ушел смотреть телевизор в гостиной и провел ночь там же, на кожаном диване, в компании шерстяного пледа.

      …Ее разбудил распространившийся по дому запах свежесваренного кофе. Кофе в семь утра – это начало рабочего дня Томаса. В выходной он вставал ровно на час позже. Камилла надеялась, что на сегодня он взял отгул, но, судя по тому, что был совершен утренний кофейный ритуал, Томас решил уехать. Вспомнив вчерашнюю встречу и тот неприятный тон, каким он велел ей сесть в машину, она решила, что сегодня ни за что не станет с ним ссориться. Ради чего? Она любит его, она поклялась быть с ним в горе и радости и должна его во всем поддерживать. Ей и так повезло, что ее полюбил мужчина, о котором она мечтала с детства. Лелея свои добрые намерения, она отправилась в ванную.

      …В кофейнике был свежий кофе. Томас не любил пользоваться кофемашиной, варил сам. Камилла обжарила в тостере кусочек хлеба, налила полную кружку кофе и подошла к окну, выходившему из кухни во двор, чтобы помахать мужу на прощание.

      Прошедший ночью снег выбелил двор, старые деревья, что росли вдоль заборчика,