Его ночная гостья. Марина Серова

ми и уставившись в стену напротив. Я не смотрю по сторонам. Я ничего не замечаю. Я даже не знаю, сколько времени прошло с тех пор, как я вошла в эту комнату, – здесь нет часов. Только диван, огромный письменный стол, книжные полки и репродукция картины Ван Гога на стене. А окна наглухо занавешаны тяжелыми портьерами. Здесь даже в ясный солнечный день всегда горела настольная лампа. Мне не раз приходилось бывать в этой комнате, и я это точно знаю. Меня еще жутко раздражал этот торшер темно-зеленого цвета со старомодной бахромой. Плетеной. Старомодной. Бахромой.

      Но сейчас все изменилось.

      Сейчас мне нет дела до этой лампы.

      И на то, какое время суток, мне плевать.

      День? Ночь? Раннее утро?

      Теперь это не имеет никакого значения.

      Я просто сижу на одном месте и упрямо смотрю перед собой. Меня не отвлекает даже то, что в комнате полно людей. Они ходят мимо меня, о чем-то переговариваются. Каждый занят своим делом: кто-то методично перебирает бумаги в столе, двое рыскают по шкафам, еще один лысеющий дядька пристроился на колченогом стуле и, положив на колени портфель, заполняет какие-то бланки. В комнату все время заглядывают все новые и новые люди, они отрывисто говорят что-нибудь лысому – «На балконе все чисто», «В ванной проверили», «Сейф вскрываем?» – и снова выходят. Ни один из этих служак даже не удосужился снять куртку или разуться. Они так и топчут светлый ковролин ботинками. Оставляют ошметки грязи. Не замечают этого. Снова шлепают в комнату… Меня всегда бесили подобные манеры служивых людей.

      Всегда. Но только не теперь.

      Теперь мне все равно.

      Я смотрю в одну точку и молчу.

      Меня ничто не касается.

      Мне безразлично все, что происходит вокруг.

      А впрочем, нет, кое-что меня все-таки раздражает: сквозняк по ногам и едва уловимый запах сигарет. Должно быть, в соседней комнате кто-то курит у открытого окна, и нервы реагируют на это. Ничего не поделаешь. На сквозняк реагирую, потому что меня знобит. На сигаретный дым – потому что давно не курила. Нераспечатанная пачка «Парламента» была у меня в сумочке. Но клатч забрали. Все карманы проверили. И даже ключи от квартиры, которые я таскала в джинсах, конфисковали. «Мне бы сигарету. Всего одну сигарету…» – думаю я, плотнее запахивая ворот плащика. Мне холодно. Меня лихорадит. А тоненький дождевик совсем не греет. «Нужно было теплее одеваться с утра», – приходит запоздалая мысль, потом я вспоминаю… Все вспоминаю и едва сдерживаюсь, чтобы не хлопнуть себя по лбу.

      Какой бред??? Что за глупые мысли лезут в голову?

      «А о чем? А о чем тогда я должна думать?» – тут же одергиваю я себя.

      О том, что в комнате пять на шесть метров со старенькой мебелью, зеленым торшером на столе и репродукцией картины Ван Гога лежит труп???

      «Труп мужчины. Убит выстрелом в грудь. Зрачки расширены. Смерть наступила мгновенно. Предположительное время смерти…» – звенят в ушах монотонные слова. Я старалась не слушать, что говорит эксперт, но его голос еще долго будет сниться мне в кошмарах.

      Меня начинает мутить. Больше всего на свете мне хочется вскочить и убежать подальше отсюда. Но единственное, что я могу сделать, так это просто не смотреть в дальний угол комнаты, где склонился над мертвецом человек в белом халате. Нет, это не врач. «Скорая» была здесь часа два назад. Теперь это место занял судмедэксперт – здоровый дядька с закатанными до локтя рукавами рубашки.

      Я из последних сил заставляю себя спокойно сидеть на месте и не слушать того, что говорят вокруг. «Главное – не смотреть на труп… – повторяю я про себя. – Главное – не смотреть…»

      И я не смотрю. Я стараюсь ничего не замечать. Ни на что не обращать внимания. Я даже наотрез отказалась отвечать на вопросы следователя. Потому что знаю: любое сказанное мной слово может быть обращено против меня. И я молчу. Сижу на диване, смотрю перед собой и молчу.

      А менты перерывают всю квартиру: вытряхивают вещи из шкафа, опрокидывают ящики, заглядывают за плинтусы. Эти чертовы ищейки в погонах шарят везде. И они обязательно найдут то, что хотят. В квартире полно отпечатков моих пальцев. На автоответчике запись моего сообщения с угрозами. А возле трупа лежит мой пистолет. Куда уж больше…

      Но меня даже это не беспокоит.

      Мне все равно.

      Мне совершенно безразлично, что один из экспертов рассыпал по столешнице проявляющий порошок и начал аккуратно сметать его кисточкой. Я-то знаю – не прогадал. На столе полно отпечатков моих пальцев. И на дверной ручке. И на подлокотниках кресел.

      – Заберите оружие… – дает команду кто-то из следаков.

      Я не смотрю, но точно знаю, что сейчас один из людей в перчатках возьмет мой «макаров» с пола и, придерживая его двумя пальцами, опустит в прозрачный пакет. Вещдок!

      «Старательные, гады», – скриплю я зубами.

      И только когда ко мне подходит тот самый лысый дядька, который все это время что-то старательно чиркал в бумажках, положив на колени