Падение с небес. Уилбур Смит

пятна быстро расплывались, сливаясь в одно бледно-розовое облако.

      Потом в щели уже ничего не было видно: либо удар пули отбросил немца, либо он сам откатился в сторону. На снегу виднелось только розовое пятно.

      Марк загнал в патронник новый патрон и, повернувшись лицом к стволу, стал настороженно ждать, в любую секунду готовый сделать еще один выстрел.

      Чувств он не испытывал никаких, только хладнокровно и чутко прислушивался; нервная система была крайне напряжена, зрение обострилось до предела.

      Какое-то время стояла полная тишина, но потом донесся какой-то звук. Сначала Марк не понял, что это, но звук повторился. Это были всхлипывания.

      Вот они зазвучали громче, надрывнее, превратившись в душераздирающие рыдания.

      – Ach, mein Gott – mein lieber Gott… – прерывисто и жалобно причитал мужской голос. – Das Blut – ach Gott – das Blut[6].

      Причитания терзали душу Марка, слушать их казалось невыносимым. Рука его задрожала, и он почувствовал, что губы тоже дрожат. Марк попытался стиснуть зубы, но и они вдруг дробно застучали.

      – Прекрати, боже мой, да прекрати же, – шептал он.

      Винтовка выпала у него из рук. Ладонями в рукавицах он зажал уши, стараясь заглушить ужасные крики умирающего немца.

      – Прошу тебя, ну пожалуйста! – умолял его Марк уже вслух. – Прекрати, прошу тебя!

      И немец, похоже, услышал его.

      – Hilf mir… lieber Gott – das Blut![7] – Голос его прервался беспомощными и отчаянными рыданиями.

      Неожиданно для себя Марк, утопая в снегу, пополз вверх по склону холма.

      – Иду, иду. Не бойся, – бормотал он. – Только прекрати плакать.

      Все нутро его переворачивалось, когда он это слышал.

      – Ach mein lieber Gott, ach, meine Mutti…[8]

      – Господи, да прекрати же ты, прекрати…

      Марк подтянулся и обогнул край ствола.

      Немец полулежал, опершись спиной о ствол дуба. Обеими руками он тщетно пытался остановить пульсирующий фонтан яркой артериальной крови, бьющий сквозь слабеющие пальцы. Две пули пробили оба бедра, и снег вокруг него напоминал жидкую розовую кашу.

      Немец повернул к Марку белое с землистым оттенком лицо, в котором не осталось ни кровинки, оно блестело, покрытое тонким слоем испарины. Немец был молод, так же молод, как и сам Марк, но быстро приближающаяся смерть разгладила его черты, и он казался даже еще моложе. Он походил на мраморного ангела с гладким белым лицом странной красоты. Вокруг его голубых глаз обозначились синие круги, на лоб упали пряди выбившихся из-под каски золотистых волос.

      Он открыл рот и что-то сказал, но Марк ничего не понял; под полными обескровленными губами сверкнули белые, ровные зубы.

      Прислонившись спиной к стволу, немец медленно оседал, продолжая смотреть на Марка. Руки с живота упали на снег, размеренно пульсирующий фонтанчик крови стал уменьшаться и потом прекратился совсем. Голубые глаза утратили лихорадочный блеск, потускнели, взгляд утратил сосредоточенность.

      Марку казалось,

6

Ах, Боже мой, Боже милостивый… Кровь, о Боже, это кровь (нем.).

7

Помоги мне… Боже милостивый… это же кровь! (нем.)

8

Ах ты Боже милостивый, ах, моя мамочка… (нем.)