Без шума и пыли. Светлана Алешина

своей коротко стриженной головой. В этот момент дверь в правом углу комнаты распахнулась и на пороге появился светловолосый парень в джинсовом комбинезоне. В его левом ухе болталась серьга в форме католического креста, длинные барашки волос рассыпались по плечам. На ярко-синей майке виднелась часть какой-то английской надписи. Карие глаза парня удивленно уставились на меня.

      – Валентина Дмитриевна, можно вас на пару слов? – обратился он к блондинке.

      – Станислав, – всплеснула она руками, сразу лишившись маски злобного цербера и неожиданно обретя женственность, – как ты прошел, почему я тебя не видела?

      – Света все рассказала мне, – с оттенком горечи в голосе сказал Станислав. – Но мне нужно кое о чем спросить вас тет-а-тет.

      – Конечно, конечно, – засуетилась Валентина Дмитриевна. – Посмотрите пока сами, – извиняющимся тоном обратилась она ко мне, – я отойду на секундочку.

      – Пожалуйста, пожалуйста, – отозвалась я, принявшись как ни в чем не бывало листать каталог.

      Валентина Дмитриевна и Станислав торопливо прошли к секретарскому столу. Она села на свое место, он – по другую сторону овального гиганта, и они стали о чем-то напряженно и озабоченно шушукаться. Иногда до меня долетали отдельные слова, передававшие основной смысл разговора. Я примерно знала, о чем шепчутся «железная леди» и Станислав. Речь, вне всякого сомнения, шла о смерти Замуруева, человека, обеспечивавшего их хорошей работой.

      Мне довольно часто попадались фото Киселевой на страницах каталогов. Больше всего ей шло выражение задумчивой грусти или вызывающей пристальности, с которой она порой буравила взглядом смотрящего на фото. Но когда эта красивая шатенка улыбалась, меня не покидало ощущение какой-то холодной фальши. В общем, она казалась то милой и печальной, то соблазнительно-инфернальной. Улыбка подобно ядовитой змее скользила по ее губам, и горящий взгляд исподлобья вкупе с ледяной угрозой, притаившейся в углах рта, придавал ей застывшее очарование женщины-вамп. Пикантно смотрелась родинка над верхней губой.

      «С такой неординарной внешностью и умением быть всегда разной Киселева – находка для модельного бизнеса, – подумала я. – Такие красотки должны разбивать мужские сердца и править судьбами».

      Я незаметно повернула голову в сторону Станислава и Валентины Дмитриевны. Напряжение на их лицах уступило место какой-то туповатой рассеянности. По всей видимости, разговор подошел к концу. Пожав в очередной раз плечами и выпятив губы, Станислав встал с кресла и направился к двери, из которой появился. Проходя мимо меня, он одарил меня магнетически-вопросительным взглядом.

      – Вы у нас что-нибудь заказываете? – спросил он.

      – Именно, – суховато ответила я.

      – И Валентина Дмитриевна снабдила вас всей этой белибердой, – улыбнулся он, обнажая в улыбке крепкие белые зубы.

      У Станислава было скуластое лицо, крупный нос и волевой подбородок. «Такие, – подумала я, – должны нравиться неопытным смазливым дурочкам,