Алкаш в борделе (сборник). Олег Путилин

в этом направлении…

      – Сергей Иванович, – перебил его Седой, – ты можешь сказать, чего ты конкретно от нас хочешь?

      – Э-э… От вас мне нужна хронология событий, происшедших с вами, мы опубликуем ее в ближайшем же номере, но-о… мы должны изменить стилистику подачи материала в свете той новой концепции, которую я изложил и которую намерен жестко продвигать в дальнейшем.

      Я удивился, что вдруг мое терпение лопнуло. Не знаю почему, но этот человек производил на меня гнетущее впечатление. У него было столько противоречивых качеств: подчеркнутая интеллигентность и одновременно дремучесть и чрезмерное самомнение. Кроме всего прочего, сама манера речи Пыжикова действовала на меня усыпляюще. Может быть, отчасти из-за этого я и встрял в разговор.

      – Я извиняюсь, конечно, я человек новый в редакции, – оговорился я, – но в силу того, что я имею некое отношение к упоминавшемуся эпизоду, позволю себе высказать свое мнение.

      Не знаю почему, но я заговорил в сходной интеллигентной манере Пыжикова.

      – Дело в том, что следствие только началось, – продолжил я. – Этот эпизод, как таковой, сложно однозначно расценить в том или ином направлении. Мне кажется, на данном этапе логичнее было бы ограничиться лишь упоминанием самого факта нападения без указания каких-либо причин происшедшего. И уж совершенно точно, что о серии статей говорить еще пока рано.

      Пыжиков задумался, глядя на расчищенное на своем столе место для работы. Потом, не подымая глаз, обратился ко мне с вопросом:

      – То есть вы э-э… однозначно уверены, что убийца еще не найден и задержание э-э… – тут он запустил руку в кипу бумаг и вынул из нее нужный листок. – Некоего Барсукова не имеет к убийству Бомберга никакого отношения?

      Мне захотелось высказаться категорично и я сделал это:

      – Если это и имеет отношение к убийству, то весьма косвенное. Подлинные преступники еще не найдены.

      – А чем подкреплена ваша уверенность на этот счет? – после некоторой паузы спросил Пыжиков.

      Я и тут проявил категоричность и сказал, что предпочел бы не распространяться «на этот счет», поскольку это не более чем мои соображения.

      Пыжиков снова сделал паузу и потом со вздохом произнес:

      – Что ж, тогда наш разговор можно закончить. Я подумаю над тем, что вы сказали, и приму соответствующее решение, о котором я вас поставлю в известность.

      Последнюю начальственную фразу он произнес особенно мягко и даже нежно.

      Мы с Седым молча кивнули головой и покинули кабинет заместителя главного редактора, расширившего за последние дни свои полномочия.

      Мы вернулись к себе в комнату, и Седой, расположившись в кресле, констатировал:

      – Зам умер, да здравствует зам! Ты знаешь, Владимир, я прихожу к выводу, что не знаю людей, которые бы пострадали из-за гибели Бомберга. И вижу достаточно людей, которые после его кончины скорее вздохнули с облегчением.

      – Ну, а как же женщины? В конце