Счастливый человек. Эдуард Асадов

к женщине так, между прочим, относится,

      Как в лучшие рыцарские времена.

      Немного застенчивы и угловаты,

      Живут они так до момента, когда

      Однажды их властно потянут куда-то

      Дороги, метели и поезда.

      Не к пестрой экзотике – пальмам и зебрам

      Умчат они, сердцем храня мечту,

      А чтобы обжить необжитые дебри,

      Чтоб к горным алмазам пробиться в недра

      И людям потом подарить красоту.

      Мешать им не надо. Успеха не будет.

      Ведь счастье их – ветры борьбы и тревог.

      Такие уж это крылатые люди —

      Романтики дальних и трудных дорог!

1966

      Что такое счастье?

      Что же такое счастье?

      Одни говорят: «Это страсти:

      Карты, вино, увлечения —

      Все острые ощущения».

      Другие верят, что счастье —

      В окладе большом и власти,

      В глазах секретарш плененных

      И трепете подчиненных.

      Третьи считают, что счатье —

      Это большое участье:

      Забота, тепло, внимание

      И общность переживания.

      По мненью четвертых, это —

      С милой сидеть до рассвета,

      Однажды в любви признаться

      И больше не расставаться.

      Еще есть такое мнение,

      Что счастье – это горение:

      Поиск, мечта, работа

      И дерзкие крылья взлета!

      А счастье, по-моему, просто

      Бывает разного роста:

      От кочки и до Казбека,

      В зависимости от человека.

1966

      Разговор о лжецах

      Зачем на свете люди лгут?

      Причин, наверно, масса:

      Одни от лжи процентов ждут,

      Как вкладчик от сберкассы.

      Другие веруют, что ложь,

      Едва лишь миг настанет, —

      Сразит противника, как нож,

      Или хотя бы ранит.

      Иной, стремясь не оплошать,

      Спешит все с той же ложью

      Повыше влезть, побольше взять

      И если не на мрамор встать,

      То хоть присесть к подножью.

      А тот, стараясь всех надуть,

      Считает, между прочим,

      Что честный путь – далекий путь,

      А лживый путь короче!

      Привыкнув к подленькой судьбе,

      Хитрит и так петляет,

      Что он и сам-то уж себе

      Ни в чем не доверяет.

      А этот, мелок и несмел,

      Готов бранить и льстить,

      Чтоб ложью пятна скверных дел,

      Как скатертью, прикрыть.

      Он первым треснуть норовит,

      Уверен непреклонно,

      Что нападенье – лучший вид

      Скандальной обороны.

      Есть в мире разные лжецы,

      На все цвета и вкусы,

      Но все льстецы, как подлецы, —

      Отчаянные трусы.

      Увы, каким же должен быть

      Могучим чародей,

      Чтоб вдруг от лжи освободить

      Всех страждущих людей!

      Но только нет волшебных слов

      Для таинств исцелений,

      Как