Танец с зеркалом. Эльдар Сафин

приблизился. – Не прикасайся ко мне!

      Девушка боялась – как и большинство гигантов, она привыкла жить по накатанной. Пока Миха был нормальным и в его голове бегал серый кролик, она видела в нем будущего отца своего ребенка. Сейчас же – нет.

      – Наш сын будет лучшим, – тихо сказал Миха. – Я передам ему свои знания и помогу раскрыть все возможности. Ты же хочешь, чтобы твой ребенок был лучшим?

      Ани сопротивлялась. Она хотела, чтобы ее ребенок был как все. Уговорить ее не удалось – слова гиганта словно натыкались на стену.

      Он ушел и следующие два дня сидел на скале в лесу, ощущая, как вертится, постепенно привыкая к темноте и твердости его чрева, белочка. Он пытался говорить с ней, как-то наладить контакт – но малышке требовалось куда больше времени. Альбинос теперь понимал его лучше, чем он сам, убыстряясь перед сложными задачами и медленнее перебирая лапами тогда, когда Миха хотел просто спокойно поразмышлять. Трещинка на груди затянулась сама – оказывается, это было заложено в них, и в памяти даже имелись инструкции – правда, слишком сложные для всех, кроме него.

      А на третий день пришла Ани. Она без слов положила руку на его каменное плечо. По обрывкам ее мыслей он понял, что девушка решилась – он всегда был ей небезразличен, а сейчас, поговорив с подругами, она поняла, что все ей завидуют, видя в ней избранницу Карпентера.

      Это было не лучшим поводом для рождения ребенка, но Миха не сомневался – он сможет пробудить в ней настоящую любовь.

      Еще через четыре дня черная от угольной пыли, несущей главные данные о жизни гиганта и информацию об основах выживания в мире, белочка скользнула из чресел Михи в чресла Ани и уютно устроилась у нее в животе.

      Девушку положили в глубокую пещеру, прикопав большим количеством угля и оставив наверху только ее голову. Через два дня уголь превратился в черное бурлящее месиво и кипел еще две недели.

      А потом из пещеры вынырнул маленький каменный человечек, и в его голове крутила безостановочно колесо рыжая белка. Как она выжила – оставалось загадкой, но грызуны всегда выживали и с рождения ребенка осваивали его колесо.

      Миха взял сына на правую ладонь, а левой рукой помог выбраться из угольной купели Ани. Девушка изменилась – как и многие до нее, после родов она словно узнала что-то недоступное другим. Взгляд ее стал спокойнее, а движения – плавнее. Она повзрослела.

      Вечерами они сидели на скале неподалеку от могильной поляны и гладили малыша, передавая ему по крупицам свои знания о мире. Клали ему в животик куски угля, кормили его белку и ухаживали за ней.

      Как Миха и предполагал, сын легко усваивал все, что ему давали, – в том числе и знания о нанах, которые оказались недоступными остальным.

      А когда малыш подрос достаточно, чтобы самостоятельно кормить белку, – к тому времени на остров уже опустилась осень – Миха созвал общее собрание.

      – Я ухожу, – сказал он. – Но знайте – никогда больше ваша жизнь не будет прежней. Даже если я не вернусь – мир уже изменился. Но если я вдруг смогу сделать задуманное и доберусь