За красивые глаза (сборник). Светлана Алешина

ты что! – возмутился Серега. – Им же еще работать после тебя. Или, может, всех возьмешь, поразвлечешься, а?

      Он снова начал свои мерзкие пошлости, злившие Артураса до мурашек в ступнях.

      – Ничего, еще раз раскрасятся, – от неприязни тон Эйгелиса всегда становился спокойнее, и это почему-то действовало на людей как ушат холодной воды, и они становились послушными и исполнительными.

      – Ладно, – проворчал Сергей, соглашаясь. – Ну, чего замерли, как испуганные курицы? – закричал он на девчонок. – А ну марш умываться!

      Умывание и впрямь пошло им на пользу. За слоем косметической штукатурки оказались милые детские личики, совсем не похожие друг на друга, как казалось первоначально. Внимание Артураса остановилось на одном, казавшемся живее и естественнее остальных.

      – Эта, – коротко бросил он Сергею, ткнув пальцем в выбранную проститутку.

      – А тебя не проведешь, – сально усмехнулся продавец живого товара, подмигивая покупателю. – Новенькая, всего две недели у нас.

      – Отлично, – сказал прибалт, небрежно бросая уже посчитанные бумажки на стол.

      Сутенер убрал деньги себе в карман и вместе с отвергнутыми вьетнамочками ушел, недовольный недружелюбностью и холодностью прибалта. Но настроение клиента его не касалось. Главное – ему удалось выгодно для себя продать товар.

      Эйгелис и малолетняя вьетнамка остались вдвоем. И девчонка сразу же потянулась к замку, держащему юбку.

      – Подожди, – остановил ее Эйгелис.

      Артурасу всегда требовалось какое-то время, чтобы привыкнуть к объекту, прежде чем лечь с ним в постель. Иначе близость не приносила такого удовольствия, как тогда, когда он чувствовал женщину не только телом, но и немного душой. Даже проститутку.

      – Не надо, – поэтому остановил он девочку.

      – Но Сер-гей сказал, – объяснила она с улыбкой.

      – Не торопись, – продолжал он. – Садись. Тебя как зовут?

      – Ка-ть-а, – все с той же заученной улыбкой произнесла вьетнамка.

      – Нет, я спрашиваю твое настоящее, вьетнамское имя, как тебя в семье звали?

      – Мунь, – наконец после паузы очень тихо произнесла она.

      – Вот видишь, совсем другое дело, – обрадовался Артурас.

      Ему казалось, что смешное, неблагозвучное на его слух имя очень много говорит о девушке и стране, откуда она приехала. Сам Эйгелис там не был ни разу, и ему вдруг стало интересно.

      – Расскажи мне, как там во Вьетнаме? – попросил он. – Плохо тебе без дома?

      – Да, да, – закивала девушка головой. – Вьет-нам – плохо, дома – плохо. Россия – хорошо. Сер-гей – хорошо, дает еда, одежда…

      – Ах да, еда! – спохватился бизнесмен, направляясь к телефону.

      И уже через десять минут стол в номере был уставлен разными яствами, доставленными официантом гостиничного ресторана. Глаза Мунь засверкали, и улыбка ее перестала быть отрепетированной, а превратилась в естественную и даже наивную, как у ребенка, получившего любимую игрушку.